Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

– Так, – пролепетал руководитель следственной бригады.

– Та-а-к, прекрасно: подведем под монастырь. А НЕ продолжив порученную нам работу, – он жирно выделил отрицание «не», – и тем самым предоставив ворам и убийцам для удобства их дальнейших похождений зеленую улицу – этим мы нашего святого Юрия Николаевича под монастырь не подведем? Так?

– Нет, не так! – не стал на этот раз отмалчиваться Мерин, – ему запретили, ему Кулик приказал, я знаю, не могу сказать от кого, но точно знаю, как он может выше головы?., если генерал Кулик… если запретили…

– Очень хорошо, – совсем уже спокойно, даже как-то весело подхватил Трусс, – генерал Кулик Александр Остапович запретил себе подчиненному полковнику Юрию Николаевичу Скоробогатову даже упоминать, не токмо использовать имя нашего главного фигуранта. Теперь скажи: он что, сам придумал этот запрет? Нет, конечно. На кой ему головная боль. Ему приказали запретить, и он тут же приказал запретить. Хороший поступок законопослушного верноподданного, недаром он молодой генерал, еще пара подобных запретов – будет генералиссимусом. В отличие, кстати, от Скорого, который вдвое его старше и в «эн» раз умнее. Генерал-полковник Тыно приказал генерал-майору Кулику, тот – полковнику Скорому, Скорый – тебе, ты – нам с Ваней и вот с Яшей. Все очень просто: у каждого свои резоны. Дальше цепочку продолжать? Пожалуйста: мы с Ваней и вот с Яшей, как ступеньки на субординационной лесенке самые низшие, ниже не бывает, приказывать нам некому, всех очень внимательно выслушаем, со всеми безоговорочно согласимся и, послав по известному адресу ляжем отдыхать, а проснувшись спозаранку, займемся не тем, что предписано вышерасположенными ступеньками, а тем, что соответствует нашему собственному представлению об исполнении долга (прости за высокопарность, самому противно), а ты, как ступенька из нас самая непонятливая и честная, будешь до скончания века размахивать руками, бунтовать и выкрикивать демагогические лозунги в поиске правды-матки, в то время как ворье будет отмечать свои победы в хороших ресторанах хорошими напитками.

– Скорый мне ничего не приказывал! – выкрикнул Мерин. Справиться с эмоциями ему не удавалось. – И я вам тоже ничего…

– Стоп, стоп, стоп, – опять «застопорил» Анатолий Борисович и теперь это уже прозвучало неким заклинанием, – верно, Скорый не приказывал. И ты не приказывал. Пока. По-ка! Но еще не вечер. Никуда Скорый твой не денется. И ты, мой маленький, тоже. Или обоих принудят написать рапорты по собственному желанию. Третьего не дано. Ты слышал что-нибудь про «оборотней в погонах»? Нет?

Мерин молчал, впившись в него ненавидящим взглядом. Трусс улыбнулся:

– Слышал, конечно. Так вот, мое мнение такое: обидное словосочетание это придумал некий безвестный оборотень в погонах по приказу вышестоящего оборотня в погонах. Других – необоротней – в природе не существует ни в армии, ни на гражданке, ни у нас, ни у них – нигде. Мы все оборотни, тут главное – успеть: кто кого первым обзовет оборотнем, тот и прав, тот и «необоротень». Для спасения себя средств не выбирают: все, что ведет к цели, пригодно. Ваня, – он обратился к подозрительно навострившему уши Каждому, – я понятно изъясняюсь? Нет? Для тебя поясняю: Модест Тыно хочет уберечь любимое чадо от лап поганых ментов, законным путем это не получается, и он вынужден «оборотиться» законопреступником. Молодой генерал Кулик хочет спасти свою большую звезду и должность – как не выполнить преступный приказ, не обернуться приказопослушником? Скорому многолетний служебный опыт не позволяет бороться с ветряными мельницами – этот «оборачивается» мудрым, всепонимающим «нивочтоневмешателем». Другу нашему Ярославу Яшину вообще все до балды, лишь бы не было беды, правда, Яша? Тут уж, как говорится, и говорить не о чем. Ну а мы с тобой, друг Каждый, из всех этих оборотней самые мелкие и гадкие: корысти ради на все готовы с разбегу – и на веру, и на безверье. – И, заметив на лице молодого сотрудника возмущение, уточнил: – Ты, к примеру, зачем начальнику нашему фотографию испортил, глаз подбил, так что его до сих пор узнать трудно?

– Какому начальнику? Когда? – искренне удивился Ваня.

– Как это «какому»? Мерину Всеволоду Игоревичу. Несколько дней назад.

– Какой глаз?

– Правый. Ты ведь у нас левша. Левша?

– Ну?

– Вот те и «ну». Ты повел себя, как «оборотень без погон»: воспользовался случаем и исподтишка за что-то отомстил товарищу. Что молчишь?

– Он мне велел… – пробурчал перепуганный Иван.

– Правильно – «велел», приказал то есть. Он тебе приказал избить ни в чем неповинного человека (чем не приказ мелкого оборотня?), а ты повел себя как оборотень покрупнее: мало того, что незаконный приказ выполнил, так еще и какие-то давние счеты свел. Как же ты не оборотень?

– Ну а ты? – Это подал голос Ярослав, больно задетый тем, что про него «и говорить не о чем».