Скрытые картинки

Сплю я плохо и просыпаюсь в ужасном состоянии духа. Каролина Максвелл обращалась со мной лучше, чем я заслуживаю, – приняла в свою семью, доверила своего ребенка, дала все необходимое, чтобы я могла начать новую жизнь, – и мне невыносима мысль о том, что она на меня сердита. Я лежу в постели и мысленно извиняюсь перед ней сотней разных способов. И в конце концов понимаю, что не могу больше это откладывать. Я должна встать и поговорить с ней лично.

Когда я прихожу в большой дом, Тедди уже внизу, что-то собирает под столом из деревянного конструктора, все еще одетый в пижаму. Каролина у раковины моет посуду, и я предлагаю взять это на себя.

– И еще я хотела извиниться.

Каролина выключает воду.

– Нет, Мэллори, это я должна извиниться. Я выпила слишком много вина и зря сорвалась на тебе. Это не дает мне покоя все утро.

Она раскрывает мне объятия, мы обнимаемся и еще раз одновременно извиняемся друг перед другом. Потом дружно начинаем смеяться, и я понимаю, что все будет хорошо.

– Наше предложение перебраться в большой дом по-прежнему в силе, – напоминает она мне. – Ты могла бы жить в комнате по соседству с Тедди. Мне нужен всего день, чтобы ее подготовить.

Но мне не хочется причинять ей дополнительные неудобства.

– Коттедж меня более чем устраивает, – заверяю я ее. – Мне там нравится.

– Ну ладно, но если передумаешь…

Я забираю у нее кухонное полотенце и киваю на часы на микроволновке. Уже 7:27, а я знаю, что Каролина всегда старается выйти из дома до 7:35, пока не начались пробки.

– Давайте я домою, – говорю я ей. – А вы поезжайте на работу. Хорошего дня!

Каролина уходит, и я принимаюсь за дела. Уборки немного – всего несколько чашек и тарелок да вчерашние бокалы из-под вина. Загрузив все в посудомоечную машину, я опускаюсь на четвереньки и забираюсь под кухонный стол. Тедди построил из конструктора двухэтажную ферму и теперь окружает ее крошечными пластмассовыми зверюшками.

– Во что мы играем?

– Они семья. Они живут вместе.

– Можно я буду свинкой?

Тедди пожимает плечами:

– Пожалуйста.

Я беру фигурку свиньи и двигаю ее вокруг, бибикая, как будто это машинка. Обычно Тедди эта шутка очень веселит. Он любит, когда его пластмассовые зверюшки у меня в руках сигналят как грузовик или гудят как паровоз. Но сегодня утром он молча отворачивается от меня. И разумеется, я понимаю, в чем дело.

– Послушай, Тедди. Я хотела поговорить про то, что случилось вчера вечером. Я думаю, твой папа неправильно меня понял. Потому что мне нравятся все твои рисунки. Даже те, на которых Аня. Я всегда жду, что ты еще нарисуешь.

Тедди двигает пластмассовую кошку вверх по ножке стола, как будто она забирается на дерево. Я пытаюсь подобраться к нему спереди, вынудить его взглянуть на меня, но он упорно отворачивается.

– Я хочу, чтобы ты и дальше показывал мне свои рисунки, хорошо?

– Мама говорит, нельзя.

– А я говорю, что можно. Все в порядке.

– Она говорит, что ты нездорова и что из-за страшных картинок тебе может опять стать хуже.

Я так резко распрямляюсь, что с размаху бьюсь головой о столешницу. От боли из глаз у меня летят искры, и я на мгновение утрачиваю способность двигаться. Я сижу, зажмурившись, и держусь за ушибленную макушку.

– Мэллори?

Я открываю глаза и понимаю, что мне наконец удалось завладеть вниманием Тедди. Вид у него испуганный.

– Со мной все в порядке, – говорю я ему. – А теперь послушай меня очень внимательно. Никакие твои рисунки и вообще ничего, что ты делаешь, не может мне навредить. Тебе не о чем беспокоиться. Со мной все в полном порядке.

Тедди скачками перемещает пластмассовую лошадь по моей ноге и пристраивает ее у меня на коленке.

– Твоей голове уже не больно?

– Моей голове уже ни капельки не больно, – заверяю я его, хотя череп у меня все еще гудит от удара и я чувствую, как под волосами набухает шишка. – Мне просто нужно приложить к ней что-нибудь холодное.

Следующие несколько минут я сижу за столом, прижимая к макушке полиэтиленовый пакет со льдом. У моих ног Тедди разыгрывает в лицах сценки со своими зверюшками. У каждого из них свой голос и свой характер. Тут и упрямый мистер Козел и строгая Мама Курица, отважный черный жеребец и глупый утенок, и еще полтора десятка самых разнообразных персонажей.

– Я не хочу выполнять свои обязанности, – говорит конь.

– Правила есть правила, – напоминает ему Мама Курица. – Мы все должны им подчиняться!

– Это несправедливо, – возмущается мистер Козел.

И так далее, и так далее, и так далее – разговор перескакивает с обязанностей на еду, а с еды на клад, зарытый в лесу за амбаром. Я поражена способностью Тедди помнить всех персонажей и их голоса. Но разумеется, это именно то, о чем мне с самого начала говорили Тед с Каролиной: у их сына непомерно живое воображение, вот и все.

Позднее, когда Тедди поднимается к себе в комнату на тихий час, я выжидаю несколько минут, а потом иду по лестнице наверх. Когда я прижимаюсь ухом к двери его комнаты, разговор уже в самом разгаре.

– …или можно построить крепость.

– . . . . . . . . . . . . . . .

– Или поиграть в пятнашки.

– . . . . . . . . . . . . . . .