Скучаю по тебе

Хоуп осталась на сцене одна. Энн дала ей для выступления черное классическое платье, которое Хоуп решила сочетать с коричневой спортивной кофтой на молнии с капюшоном и с кроссовками. Она держала микрофон и смотрела прямо перед собой. Так получилось, что ее взгляд был направлен в мою сторону, но вряд ли она меня видела – она явно нервничала.

Началось вступление к песне «Без ума». Хоуп пропустила первую строку. Зал сочувственно разволновался. Я сжала кулаки, сердце билось часто, и я мысленно уговаривала ее: «Ну же, Хоуп! Давай! Ты можешь!»

Она закрыла глаза, словно отгородившись от публики, и запела со второй строки, идеально попав в нужную ноту.

Если не видеть Хоуп, можно было представить, что песню поет сама Пэтси Клайн. Настолько ее голос был идеальным. Наверняка это Мартин выбрал ей песню, зная, что в жанре кантри ее тембр будет отлично звучать даже с дешевой фонограммой караоке.

Когда Хоуп допела песню, воцарилась полная тишина. И потом зал вдруг взорвался овациями.

Через месяц Хоуп сказала мне, что хочет переехать жить к Мартину – в его квартиру над музыкальной лавкой. Конечно, ни одному из них не пришла в голову мысль спросить, что я об этом думаю. Хоуп ведь никогда не было грустно, одиноко, она никогда не казалась потерянной.

Я не знала, как поговорить с Хоуп о том, насколько далеко зашли их отношения. Они оба, казалось, совершенно не имели желания вступать в физический контакт с другими людьми. Но кто знает, что там творилось между ними за закрытыми дверями? Хоуп никогда не нравились «обнимашки». Если ее обнимали, она просто напрягалась и пассивно стояла в ожидании, когда это закончится. Я много раз пыталась завести с ней разговор о сексе и контрацепции, но она всякий раз обрывала меня со словами, что они все это уже проходили на уроках в школе.

Я долго откладывала разговор о том, что ей тоже нужно пройти генетический тест, не зная, как выбрать момент. Говорить с Хоуп о гипотетических возможностях было бессмысленно, она все воспринимала буквально. Я думала, что, может быть, поговорю с ней, когда сама сделаю операцию. Но теперь я решила, что меня снова могут обвинить, что я чего-то вовремя для нее не сделала. Поэтому я выбрала день и отвела ее к тому врачу, молодой женщине, у которой наблюдалась сама. Я завела ее в кабинет и осталась ждать за дверью. К моему облегчению, из кабинета Хоуп вышла с рецептом на контрацептивы.

– Три, ты тоже принимаешь эти таблетки?

– Да.

– Обязательно надо принимать эти таблетки, если ты не готова растить малыша.

– Да.

Вот и все. Поговорили по душам. Больше у нас бесед на эту тему не было.

Что мне нравится в Мартине, так это его отношение к Хоуп – он не считает, что она чем-то отличается от остальных людей. Как подметила Долл, наверняка и у него самого подобный синдром. Впрочем, может, у нас у всех этот синдром, только в разной степени.

Естественно, никто не задумывался об оплате аренды нашего дома. Отец вообще не считал нужным ее оплачивать, если там оставалась жить только я, поскольку я была уже взрослая и сама зарабатывала на жизнь. С чего бы это ему помогать? Пора было мне обдумать свои дальнейшие планы на жизнь. Я протянула сколько могла на всякий случай. Хоуп сильно зависела от своих привычек, я боялась, что она не сможет адаптироваться в новом доме. Но когда мы с ней встречались поболтать и посидеть в кафе, она мне неизменно сообщала, что живет хорошо и жить в этой квартире удобнее – близко к работе.

Квартира Мартина занимала все три этажа над лавкой. Музыкальный зал занимал целый этаж с большим окном на крыши и залив. Идя по центральной улице вечером, когда закрывались рестораны и магазины, можно было иногда услышать звуки музыки из их квартиры: Мартин играл, а Хоуп пела. Иногда оттуда слышался смех – если Мартин ошибался клавишей или Хоуп забывала слова.

Кажется, они были счастливы.

Не подумайте, что я следила за Хоуп, нет. Просто трудно перестать волноваться за кого-то, если ты делал это годами. Может быть, это я стала зависеть от своих привычек?

Моей зарплаты хватило на аренду однокомнатной квартиры с собственным маленьким садом. Сад нужен был для собаки Лео – Эбони, – старого черного лабрадора, который иногда проводил с нами выходные в рыбацкой хижине. Если честно, я надеялась, что, раз уж у меня теперь появилось отдельное жилье, мы будем больше времени проводить там, но я не рассчитывала, что мы теперь будем жить вместе. А может быть, я сама себя обманывала и поэтому попросила его поехать со мной в «Икею» выбирать мебель, хотя ему сказала, что нужны его машина и помощь в перевозке. Я сразу заметила, что он не восторге от моего предложения. Он пригласил меня приехать к нему в Уитстейбл в пятницу, накануне запланированной поездки в «Икею». Было у меня нехорошее предчувствие, но уже на подходе к хижине, когда я увидела открытую дверь, мое сердце забилось чаще, как обычно в предвкушении нашей встречи.