Скучаю по тебе

В торговых рядах большинство магазинов были ювелирными или антикварными. Витрины сияли бриллиантами. И хотя Люси не задерживалась возле витрин с кольцами, как некоторые другие девушки в сопровождении парней, я вдруг понял, что хочу загладить свой промах прошлой ночи, что мне хочется встать перед ней на колено и предложить руку и сердце. Смешно сказать, но меня остановило чувство гордости – я не хотел просить Люси выйти за меня, пока не закончу отношения с Шарлоттой честно и навсегда.

* * *

Я купил для Шарлотты подарок на день рождения – шелковый шарф от «Пола Смита». Она поблагодарила, но не надела его.

– У меня для тебя тоже есть подарок, – сказала она.

В коробке из дорогого бельевого бутика «Агент Провокатор» под шуршащей бумагой лежала пара тончайших чулок цвета слоновой кости и шелковый комплект белья в тон.

– Ну это для тебя, разве нет?

Она покачала головой:

– Нет. Надену это я, но только для тебя. Мне надеть чулки или ты хочешь привязать меня ими к кровати?

Иногда я думал, что Шарлотта могла бы работать или даже работала высококлассной проституткой, иначе как она научилась всему этому?

Секс был просто невероятным, но еще и потому, что я знал – это в последний раз. Потом я встал, принял душ и оделся, потому что говорить с ней начистоту раздетым я просто не мог – был слишком беззащитен.

– Ну вот, – сказала она, когда я стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу.

– Я знаю, что говорил это и раньше, но теперь я серьезно. Это был наш последний раз, – промолвил я.

– Ты же не рассказал обо мне жене, я надеюсь?

– Не называй ее так.

– Она не залетела, надеюсь?

– По моим сведениям, нет, – сказал я холодно. Хотел показаться уверенным в себе, а получилось, что говорю как подонок.

– А то неловко бы получилось…

– Что? – ощетинился я. Беременная Люси или нет, Шарлотты это вообще не касалось, не ее дело. Хотя я был бы не против, если бы это было так, но Люси слишком умная и аккуратная, чтобы залететь.

– Потому что я – да, – произнесла Шарлотта. – Я беременна.

И потом, после долгой паузы:

– Ты не мог бы сделать лицо чуть посчастливее?

– Как?

– Милый, это же курс средней школы – пестики и тычинки.

– Но… – Неужели она не предохранялась?

– Поликистоз. У меня практически не было шансов забеременеть.

– Но ты же должна была…

– Ты никогда не спрашивал меня об этом.

Как это могло случиться? Господи, я же врач! Почему я забыл обо всех мерах предосторожности? Да потому, что каждый раз мне казалось, что это невероятная удача, что одно мое неверное движение или действие, и сказка закончится.

– Какой срок? – Голос звучал эхом в голове, как будто кто-то говорил мне в ухо.

– Не стану утруждать тебя подробностями своего менструального цикла или его полного отсутствия, но поскольку никаких надежных примет для подсчета у меня нет, то примерно месяца три, может быть, четыре.

Живот у нее был абсолютно плоский. Это что, дурацкая шутка? Вид у меня был, наверное, обескураженный.

– И да, он твой.

– Что?

– Ребенок твой.

– И ты его?.. – На этом этапе мне все еще казалось, что беременность – это ее личное дело и не имеет ко мне никакого отношения.

– Я серьезно об этом подумала. Конечно, это неожиданно, но мне уже тридцать, и с моим диагнозом я вряд ли снова смогу забеременеть естественным путем. Упущенное время сейчас отразится на моей карьере меньше, чем если я получу статус кардиохирурга и потом решу сделать ЭКО.

– И что я теперь должен, по-твоему, делать?

– Разве ты не хочешь сделать меня честной женщиной?

Она что, издевается?!

– Ты хочешь за меня замуж?

– А почему тебя это удивляет? У нас потрясающий секс. Ты умный и образованный. Думаю, из тебя получится отличный отец.

Все, что она говорила, было для меня странно. Мне казалось, у меня галлюцинация и передо мной лежит какая-то голограмма в шелковом белье, ее соски и губы, темные от секса, а внутри ее живота находится существо, отчасти и мое. Разглядывая ее живот, я даже смог заметить некоторую округлость в том месте, где должен находиться плод.

В одном из учебников Люси по педиатрии была таблица развития плода на разных стадиях беременности. В четыре месяца ребенок был уже куда крупнее горошины, но еще не дорос до размера грейпфрута.

Когда я не нашелся что ответить, Шарлотта проговорила:

– Но это может быть даже здорово… нет?

И голос у нее был такой жалобный, я ни разу не слышал, чтобы она говорила таким тоном. На секунду она показалась мне совсем беззащитной, и мне захотелось прижать ее к себе и уверить, что все будет хорошо. Но ощущение, что это какая-то хорошо продуманная игра, меня не покидало. Однако я не мог придумать ничего лучше, чем спросить:

– Ну так что, ты выйдешь за меня?

Порой, когда мы пили с ней шампанское в буфете театра, я думал, что со стороны мы можем быть похожи на супружескую пару. Но я никогда не думал о том, как мы с ней придем к такому статусу, и уж тем более представить не мог, что все обернется вот так.

– Ох, Ангус, ты такой милый!

Она привстала на коленях, взяла мою руку и серьезно сказала:

– Выйду. – А потом подарила мне самый чувственный из всех возможных поцелуев.