Скуф. Маг на отдыхе

Это у нас всё по-простому: бумажку какую-нибудь подмахнул или руку пожал… ну или на крайний случай бахнулся на колено и поцеловал флаг. А вот у них всё куда сложнее, как оказалось.

Чтобы объединить силы, двум друидам нужно было «зафиксировать единство перед природой». Так сказал Лёха. Хотя мне думается, что на самом деле речь шла о переливах друг в друга энергией, — типа прививки для создания антител, чтобы случайно друг друга не угандошить, — создания общего магического поля или чего-то в этом духе…

Однако как бы там ни было, выглядела церемония помпезно.

Лёха со Стекловой стояли прямо по центру лужайки Галины Петровны и держались за руки. Не как дружочки-пирожочки на прогулке, а сурово так, за предплечье. При этом оба друида закрыли глаза и были предельно сосредоточены.

Ну а в остальном… я как будто в какой-то добрый мультик попал.

Все окрестные цветы несмотря на поздний час распустились и повернулись в сторону друидов, будто подсолнухи на светило. Дабы зафиксировать Событие, из леса повылезала вся местная живность. Зайцы, белки, ежи, мыши и суслики в составе всей своей популяции явились в Удалёнку. Пришло семейство кабанов. Пришли лисы. Пришёл одинокий волчара, — жирный по сезону, он добрался кое-как; беднягу от обжорства аж одышка мучала.

За забором виднелись три пары лосиных рогов. Сам забор стал местом паломничества сонных птиц и летучих мышек. Жучки, паучки и те, кто поменьше, пустили вокруг Лёхи и Стекловой настоящий хоровод.

Ну и Миша тоже был тут как тут. Не могу браться судить за медвежью мимику, но кажется у него на лице была гримаса ревности.

— Готово, — Лёха резко открыл глаза и отпустил руки Танюхи. — Теперь мы с тобой напарники. Не полноправные, само собой, но этого должно хватить.

— Спасибо, Алексей Михалыч.

— Чего?

— Спасибо, говорю!

— А, — кивнул Лёха. — Да не за что пока. Ну что, пойдём в дом?

А вот и второй ритуал начался.

Прежде чем допросить сад, Лёха разумно предложил поспрошать обитателей дома, что интересного видели они. Под обитателями дома имелись в виду пауки по углам, жучки-древоточцы, мухи, комнатные растения и даже плесень.

И снова тишина, закрытые глаза и концентрация на магии.

Вот только теперь друиды сидели за столом, перед ними лежали письменные принадлежности и дымились две кружки с чаем. С тем самым, наверное, на который повелись мои элитные и гениальные профурсетки.

На лице Лёхи была безмятежность, и он периодически прикладывался к кружке. А вот Стеклова сейчас олицетворяла саму собранность.

— Слышишь? — в какой-то момент спросил у неё Лёха.

— Слышу, — кивнула Стеклова и начала шарить руками по столу в поисках ручки с блокнотом. — Аа-а-ай, чёрт… Как неразборчиво!

— Я тоже не понимаю, — согласился Лёха.

— Кхм-кхм, — вежливо прокашлялся я. — Что-то интересное?

— Он говорил по телефону, — объяснил Чего. — Больше ничего интересного здесь не происходило уже давно.

А Танюха тем временем начала записывать в блокноте какую-то неразборчивую хрень, попутно повторяя её вслух:

— Я… не смог… удачный случай… молодая девушка… мирного… невозможно, — Стеклова остановилась, закусила ручку и объяснила: — Слушает ответ, — а потом снова принялась писать: — Смогу. Нет. Нет, Константин Оскарович, я всегда о нём помню.

Ну что ж?

Не бинго, конечно, но один ряд выигрышного билетика сошёлся. Наш подозреваемый общался с неким Константином Оскаровичем. Жаль нет фамилии, но Константин Оскарович всё-таки, это не Пётр Петрович и даже не Иван Иваныч.

Не знаю сколько их таких по Империи живёт, но явно что не много. Отчество очень редкое; во всяком случае я впервые слышу.

Так что где-то по базам должно всплыть.

Вот!

Вот для чего Империя собирает на граждан данные! Не для того, чтобы следить за нахер никому не упавшими параноиками, а для того, чтобы оперативно вычислить сволочей, которые по деревням воруют девок!

Схватив телефон, я начал думать, кому бы первому набрать…

* * *

Где-то в спальном районе на окраине Москвы, в ничем непримечательной однушке с ничем непримечательным ремонтом, лежала под глубоким наркозом Юлия Юрьевна Ромашкина. Рядом с кроватью стояла капельница, которая поддерживала её дрёму. Мерно тикали часы на стене. Сквозь плотные шторы пробивался луч света, в котором танцевала растревоженная пыль.

Что характерно, похититель Ромашки подоткнул ей под голову подушку и накрыл ноги пледом. Короче говоря, соорудил слишком уж комфортные условия для пленного чудовища.

Солнце взошло, а внутренняя борьба Ивана Хельсина продолжалась.

С одной стороны, было очень страшно и непривычно не исполнить приказ Константина Оскаровича. С другой стороны, что-то тут вообще нечисто.

Расхаживая по комнате взад-вперёд, Хельсин вспоминал свою жизнь. С самого раннего детства, как только его потенциал стал очевиден, его натаскивали на убийство монстров. Ему рассказывали о том-де, что монстры это злое зло, и думать тут не о чем.

— Меня учили не думать, — пробормотал Хельсин, схватив и зафиксировав эту мысль.

Затем практика.

Затем сольные заказы.