Сквозь дебри и пустоши

– Гони ещё столько же, пацан! – просипел самый старший из них, – мы видели, у тебя деньжата водятся! Делись, если проблем не хочешь.

Азим подошёл вплотную к смердящему перегаром мужику:

– Думаешь, я боюсь тебя, дед? Думаешь, такой сморчок, как ты, может кого-то напугать? – с вызовом спросил он.

– Эй-эй, полегче, парень! – осадил его второй. – Мы тебе тут не мальчики на побегушках, у нас тут свои законы.

– Вот и засуньте себе свои законы! – сказал Азим, выхватывая пистолет, но выстрелить не успел: третий забулдыга, стоявший позади него, огрел его бутылкой с остатками беленькой.

Бутылка разбилась, осколки брызнули в разные стороны, но Азима удар не вырубил. Желтоглазый развернулся на пятках к мужику, застывшему с острой бутылочной «розочкой» в руках.

– А вот это ты зря, дядя! – прошипел он и неожиданно согнулся пополам от пронзительной боли.

Мужик, вцепившись ему в плечо, рывком дёрнул Азима на себя, ещё глубже насаживая его тело на «розочку».

– Чёрт лысый тебе дядя, пацан!

***

«Она здесь, да? – мягко спрашивает голос, похожий на густое какао с шоколадной горчинкой. – Не бойся ответить, они не реагируют на звук, только на движение. Я сейчас подойду к тебе. Ты должна будешь взяться за мой ремень сзади. И не отпускать, что бы ни случилось. Справишься?»

Она не справляется: крылатая тварь обрушивается на них откуда-то сверху, и тот, кого Тари приняла за Сола, едва успевает загородить её собой, но грапи всё равно цепляет её когтями.

Трещит автоматная очередь. Льётся что-то густое и горячее. Тело горит страшной, сводящей с ума болью. Тари оказывается на полу, пытается встать, но у неё не получается, не выходит даже пошевелиться, и девочка понимает: она сейчас умрёт. Почему, почему Сол пришёл так поздно?!

«Почему ты меня не спас? Почему ты меня не спас?!!» – шепчет она.

«Всё хорошо, слышишь меня? Как тебя зовут? Эй, не отключайся!» – мужчина зажимает её рваную рану, и по рукам его течёт кровь. Кровь капает и с его лица, распоротого когтями грапи.

«Почему… ты меня… не спас… Сол?»

«Я спас тебя. Теперь всё будет хорошо, слышишь? Но я не Сол».

Голос и правда не похож на Соломиров: слишком низкий, слишком взрослый, но распростёртая на полу девочка всё равно не верит. Кто же ещё может быть её спасителем, как не тот, кого она так безнадёжно, так не по-детски глубоко любит вот уже два года!

«Кто же ты тогда?»

И он, по армейской привычке, называет не имя, а позывной: «Гудвин».

Она улыбается через боль, из последних сил: «Волшебник Изумрудного города?»

– Гудвин! – выкрикнула Тари сквозь сон и из-за этого крика проснулась.

– Берен, – тихо отвечает ей Эльса.

– При чём тут Берен? – не поняла Тари.

– При том, что Гудвин – это Берен. Он умер.

– Кто?!

– Берен. Нашёл меня благодаря маячку – Эльса показала нитяной браслетик на своём запястье, – и связался со мной с помощью своей мутации, чтобы я помогла ему кое-что изменить.

– Погоди, я ничего не понимаю! Кто, когда умер? Что изменить?

– Уже ничего. Гудвин перестал мне отвечать. Значит, всё получилось.

***

Его разбудил влажный нос, тыкавшийся ему в лицо. Даже не разбудил, а, скорее, привёл в чувства – настолько было хреново. Поэтому первые несколько секунд он не реагировал на фырканье и мокрые прикосновения, пока вместо носа не появился язык, взявшийся тщательно вылизывать его веки.

– Макс, уйди! – мужчина попытался закрыть лицо ладонями, но рёбра прострелила резкая боль.