Сквозь испытания огнём

Он был прав, — подумала Шарлиэн. — Хотя среди празднующих явно доминировали государства Чарисийской империи, были представлены, несмотря на огромные расстояния, все основные королевства Сейфхолда, кроме империй Харчонг и Деснейр, а также королевства Делфирак. Силкия прислала члена семьи великого герцога, а посол Долара также был двоюродным братом короля Ранилда, так что Дом Барнс был представлен непосредственно. Большинство других прислали послов, и особое место было зарезервировано для викария Жироми Остина, который совершил огромное путешествие — более восемнадцати тысяч миль — по железной дороге, каналу и пароходом, чтобы присутствовать в качестве личного представителя великого викария Тимити Робейра.

Это был жест, который она и Кэйлеб глубоко оценили, и тот факт, что Остин сохранил так много оговорок в отношении Церкви Чариса, только сделал его явную готовность предпринять это гигантское путешествие еще более важным для них обоих. Среди прочего, это еще раз напомнило им обоим о том, сколько добрых и сострадательных мужчин и женщин было в рядах Церкви Ожидания Господнего. Были времена, когда они нуждались в этом напоминании, что заставляло их еще больше ценить таких людей, как Остин.

Однако он был всего лишь одним из дипломатов и приезжих священнослужителей, которые заполняли скамьи, как маринованные рыбы. Она не видела их так много в одном месте со времен мирной конференции в Сиддар-Сити в конце джихада.

— На самом деле я не считала, — сказала она сейчас. — Действительно ли их больше, чем было у Нармана Гарейта и Жанейт?

— Думаю, что да, — ответил Кэйлеб.

<Определенно, — тихо произнес голос Мерлина в их затычках для ушей. <Считая всех, их примерно на двенадцать процентов больше.> Сейджин за пределами ложи на самом деле никогда не двигался, но его изображение, наложенное на их контакты, пожало плечами. <Думаю, их даже больше, чем у Айрис и Гектора, потому что это похоже на официальную ратификацию членства Корисанды в империи.>

Это была интересная мысль, — размышляла Шарлиэн. — И Мерлин, вероятно, был прав. На данный момент дети Айрис оставались законными наследниками Дейвина, поскольку закон Корисанды по-прежнему запрещал наследование по женской линии, и более консервативные элементы корисандского пэрства глубоко утвердились в защите этого принципа. Дейвин был готов внести поправку, чтобы изменить это в случае короны, но Айрис и Гектор убедили его отложить это до тех пор, пока он не произведет на свет хотя бы одного своего собственного наследника. У Айрис не было никакого желания принимать его корону, и последнее, что они хотели сделать, это привлечь внимание к тому факту, что, если что-нибудь случится с Дейвином, одна из побочных ветвей Дома Армак унаследует трон Корисанды. Или предоставить параноику дополнительные «доказательства» того, что Шарлиэн и Кэйлеб оказали давление на своего юного князя, заставив его подчиниться их воле, чтобы убедиться, что это произошло. Теоретически, этот трон уже принадлежал Кэйлебу и Шарлиэн, которые могли распоряжаться им по своему усмотрению, но, несмотря на всеобщее одобрение брака Айрис и Гектора, мысль о «чарисийском нарушителе» на троне оставалась тернистой.

Брак Дейвина с Франческой — и рождение одного или двух наследников, чему, как она была уверена, они с энтузиазмом посвятят свои усилия в самом ближайшем будущем, — положит конец этому вопросу раз и навсегда. Возможно. Все еще оставалась горстка корисандских реваншистов, которые никогда не согласились бы с включением своего княжества в состав империи, но их было мало, и они неуклонно вымирали. Дейвин и Франческа собирались дать этому процессу мощный толчок, в дополнение к большому шагу в примирении между Корисандой и Зибедией, и это сделало сегодняшний день еще более значительным политическим событием, чем большинство королевских свадеб.

— Он прав, — сказал Кэйлеб ей на ухо. Он явно следовал тому же ходу мыслей. — И, честно говоря, Нарман Гарейт и Жанейт не были в той же лиге, что касается политических последствий. Дом Армак и Дом Бейц уже были в прочном союзе благодаря Жану и Марии, и…

Органная музыка на мгновение смолкла, и огромный собор показался неестественно тихим. Затем он снова ожил, к нему присоединились натренированные голоса двухсот певчих, когда двери собора открылись, чтобы впустить князя Дейвина Данилда Марака Зошью Дейкина под руку с леди Франческой Адилейд Чермин.

Кэйлеб и Шарлиэн поднялись на ноги вместе со всеми остальными людьми в этом огромном соборе, когда Дейвин и Франческа царственно прошествовали по проходу под шумную музыку и громкие голоса. Несмотря на строгие предостережения протоколистов о торжественности момента, на лицах обоих были огромные улыбки, и Шарлиэн почувствовала, как ее рука скользнула в руку Кэйлеба, когда она вспомнила другой день в другом соборе. Она повернула голову, чтобы улыбнуться ему, и обнаружила, что он уже улыбается ей.