Сквозь лёд и снег (СИ)

Фрея чуть не подскочила на месте, она слегка содрогнулась и сделала неловкий жест, отстранившись в сторону, — из открытой в коридор двери напротив спокойно и медленно без всяких эмоций мимо неё прошёл Ганс и зашёл по всей вероятности в свою в комнату, ту самую, куда только что так упорно она смотрела. В противоположной же открытой двери остался стоять Йозеф, провожая своего друга заинтересованным взглядом со сложенными на груди руками и прислонившись к дверному проёму плечом.

— Du wirst nach erzahlen? («Ду вuрст нах эцuлен?», Расскажешь после?) — спросил что-то Йозеф Ганса.

— Ja!(«Яа!», Да) — коротко ответил Ганс.

Йозеф захлопнул дверь.

— О, извините! — продолжил Ганс всё тем же высверливающим внутренности голосом, перейдя на английский, — не успел привыкнуть к тому, что вы не говорите на немецком. Это моя комната, как вы наверно уже догадались. Пожалуйста, не стесняйтесь, проходите! Я вижу, вам стало интересно, — это личные вещи моего прадеда, вы можете посмотреть их поближе и даже взять в руки.

Фрэе пришлось немного переварить и саму ситуацию и то, что ей только что сказали, она всё ещё явно подтормаживала, находясь в некотором шоке. Ганс спокойно стоял с таким же непреступным и немного задумчивым лицом. В этот момент он чем-то напомнил ей портрет Кобергера из художественных работ Альбрехта Дюрера в одноименной книге о его жизнеописании, какого-то из московских авторов, которая подвернулась ей под руку ещё в студенческие годы в институтской библиотеке.

— Мне очень неловко, что так вышло, дверь была открытой, — начала оправдываться Фрэя, глупо улыбаясь как ребёнок, и делая шаг в комнату Ганса.

— Я знаю! — молниеносно ответил Ганс, — это я её не закрыл! — и абсолютно спокойно и быстро, сделав несколько шагов, захлопнул дверь у неё за спиной. После этого он вернулся и встал рядом с ней, глядя на висящиие на стене предметы. Кисти рук он при этом сложил в замок, опустив их вниз перед собой, голова его была слегка отклонена назад и в сторону.

— Мой прадед… — гипнотизирующим тоном продолжил он своё постепенное «вскрытие черепной коробки», — Генрих Майер родился в Австрии, как и я. В 1942-ом году по 1944-й год он командовал штурмовым отрядом горных стрелков «Эдельвайс» на побережье Кольского полуострова. Их подразделения высаживались с Баренцева моря и брали высоты вблизи Норвежских фиордов, после чего проводили разведывательные и укрепительные операции на местности с целью обнаружения и уничтожения любых сил противника, а также проведения диверсионных операций на территории врага.

В этот момент он медленно повернул голову и как-то задумчиво посмотрел на Фрею.

— Эти личные вещи мне передал мой дед. Я очень горжусь своими предками!

И Ганс как-то грустно вздохнул, продолжая дальше созерцать висящие на стене предметы.

— Простите, а что это за книга? — спросила вдруг Фрэя.

— Труды рейсхминистра пропаганды, Йозефа Геббельса, личный подарок прадеду, — с гордостью сообщил Ганс, — таких книжек с личным автографом доктора Гёббельса осталось не больше десяти. Хотите почитать?! — интригующе, но очень серьёзно спросил Ганс.

— Нет! — твёрдо ответила Фрэя.

— Я понимаю вас, — спокойно заявил Ганс с удручённым видом.

— Я наверно пойду, мои друзья заждались меня, — продолжила Фрэя.

— Конечно! — коротко ответил Ганс.

После чего он проводил её к выходу, галантно открыв перед ней дверь.

— Буду рад вновь пообщаться с вами! — тактично бросил он ей в след свою прощальную фразу.

Так закончилось первое личное знакомство Фреи и Ганса Майера, но это был ещё не конец всех острых ощущений, касающихся психологического соприкосновения пилотов российской и немецкой сторон, впереди их всех ожидало много серьёзных взаимных подоплёк, о которых они пока ещё не догадывались.

ГЛАВА XIII. ДИСТАНЦИЯ «НОЙМАЕР — САНАЭ IV»

На следующее утро после завтрака примерно в одиннадцать часов все пилоты, включая Ганса и Йозефа, были собраны Фридрихом в аудитории. Подполковник Сударева к этому времени уже находилась там.