Сквозь себя

Морщусь и кривлю губами. Давняя привычка делать губы бантиком в самые неподходящие моменты. Позвонить кому-нибудь? Наверное, звонок в 06.00 утра - не лучшее начало дня, но разве есть выбор? Пишу начальнику и еще парочке коллег.

«С добрым утром. Вас случайно сегодня не разбудила прекрасная новость о выходном?»

Ответа нет.

Валяюсь еще десять минут и отрываю себя от кровати. Надо собираться. Что ж я скажу на работе? Что опоздала или не пришла из-за какого-то нелепого сообщения? Ну-ну.

Спустя 45 минут я уже почти собрана, кофе выпит, одежда приготовлена, макияж и прическа на месте. Пытаюсь дозвониться кадровику, потом начальнику, потом еще одному коллеге. Занято. У всех. Странно. Может линии перегружены, или не я одна получила такую спам-рассылку. Ну и что же делать? Выглядываю в окно. На улице тишина, только трели проснувшихся птиц и шелест молодых листьев. Нет ни одного человека. Очень странно.

Выхожу с домашнего ноута на рабочую почту и вижу адресованное всем сотрудникам письмо.

«Всем оставаться дома. Правительством в связи с надвигающейся угрозой жизни и здоровью граждан введен режим полной вынужденной изоляции».

Часть 2.

На первых этапах этого глобального введенного режима изоляции мы заперлись по домам и сидели в своих квартирках тише воды, ниже травы. На улицы вывели солдат. Выход из дома являлся категорически запрещенным и недопустимым. По всем вопросам о перешагивании порога своей квартиры необходимо было обращаться в специально созданные отделения по телефону или интернету. Но линии оказались постоянно перегруженными, а приходившие ответы свидетельствовали о невозможности в ближайшее время рассмотреть обращение или о невозможности одобрить выход. Людей обеспечили продовольствием и товарами первой необходимости и заперли по домам. Наверное, мы были этому рады. По крайней мере, про недовольства я ничего не слышала. Такое не транслировали по телевизору, не освещали в интернете, не озвучивали на радио. На тот момент мы были так напуганы, и так к этому подготовлены, что просто остались дома. Чувство страха, которое разливалось по улицам, втекая во дворы и дома, понемногу, сантиметр за сантиметром, метр за метром поглощало все население. В тот первый период мы только начинали думать, как эгоисты, как отдельные составляющие общества, заботясь только о себе, сохраняя свою безопасность, свою жизнь и свое здоровье. Это чувство самосохранения породило новые страхи и тревоги. Если кто-то рисковал и выходил из дома, то уловив посторонний запах, мчался обратно, запирался на все замки и нервно оглядывался. Мы отгородились, забились в свои раковины и выжидали.

Это было начало нашего нового современного мира. С каждой минутой, каждым часом, каждым днем, рой мыслей-хакеров ломали привычки и волю, атаковали со всех сторон, из всех возможных информационных каналов.

Не скажу, что я стала исключением. Нет, я была среди них, среди массы запуганных человечков, мечтающих просто выжить. Неважно как, где и когда, важно только одно – спрятаться, скрыться и жить.

Дышать: вдох-выдох.

И снова: вдох и выдох.

Я дышу, значит я живу.

Остальное - неважно.

Я тут, я в убежище, я спрятана, у меня еще есть еда и вода, а это значит – я спасена.

Я просыпалась с мыслью о том, что каждый человек - эта целая вселенная угроз, что это разносчик заболеваний, что он венец всех бедствий. Но этот человек не я. Это кто-то другой. Он/она – это угроза. И красная лампочка загоралась и мигала… мигала… мигала… перед глазами.

Чем больше мы оставались дома, в своих панцирях и раковинах, тем больше боялись, тем сильнее закрывались, отстранялись, наращивая стены и перегородки.

Так рождалось современное общество со своими правилами, ограничениями и устоями, которые должны были нас спасти.

Было ли это спасением, я не знаю, поскольку, проснувшись в один прекрасный день, я поняла, что все изменилось. Мои мысли о свободе и путешествиях, о любви и выборе, о семье, о ценностях, формировавшиеся столетиями – все стерлось, испарилось, просто лопнуло в самом центре сознания и кануло в черную дыру. Теперь во главе Вселенной стоял Страх и Самосохранение. Они правили балом, они управляли жизнью, они диктовали правила. Моя прошлая жизнь растаяла, как мороженое под палящим солнцем пустыни. Уже не соберешь в рожок, не заморозишь, не вернешь прежнюю форму, не очистишь от налипшей грязи. Мороженое уже просочилось в трещины сухой земли и теперь не я, а кто-то другой полакомится им.

Часть 3.

256 день с переселения в хранилища.

Прошло уже 256 дней после нашей вынужденной изоляции и распределения в хранилища. Нет, я не сумасшедшая, которая отмечает дни-палочки на стене или в спрятанном под матрасом блокноте, просто существует такой календарь изоляции. И, кстати, переселенные больше пользуются им, чем обычными, уже отжившими свое, простыми временными календарями. Какая нам теперь разница – какое число или какой сейчас месяц?