Сквозь себя

Да что эти машины понимают в зернах кофе? Я помню из прошлого, а может просто из генного фонда, который мне передали мои родители, а им их родители, как красивые девушки в цветных нарядах перемешивают зеленые зерна кофе в мешках. Как подкидывают на больших черных сковородках эти зерна, и, словно волшебные камушки, сказочные бобы взлетают в воздух и возвращаются на раскаленный металл. Казалось, что даже через экран телевизора, через свои воспоминания я чувствовала тот аромат, который разливался по комнате от сваренного в турке черного кофе. Этот аромат обволакивал, заполнял легкие, проникал в тебя, вливаясь горячей кофейной лавой. С крохотной такой горчинкой, которая растекалась по языку. Были же времена… Или это снова только фантазии? Сейчас я плохо высвобождаю свои реальные воспоминания. Они смешались с фантазиями в огромном таком мешке каши в голове. Хотя, если усиленно постараться, то я точно знаю, как отделить воспоминания от фантазий. Воспоминания уже потускнели, поблекли, как снимки, которые со временем становятся всего лишь потертой бумагой, а краска с каждым разом отколупывается маленькими кусочками и остается на подушечках пальцев, пропадая тем самым в бездну забытья. Фантазии, они же наоборот, всегда яркие, всегда свежие, как только что сорванный цветок…

Вернемся к кофе, а то в такой атмосфере изолирования я уже научилась вести беседу со своим внутренним Я. Скучноватый, конечно, собеседник, но какой уж есть.

Кофе, конечно, сейчас такой же черный, горячий и даже густоват. На дне остается осадок чего-то темно-коричневого, словно вулканический песок. Но! При его приготовлении, при заваривании, при прикосновении напитка с губами – ничего не происходит! Я не чувствую абсолютно ничего. Запаха нет. Он исчез, испарился, как и мои воспоминания. Это просто горячая вода темного цвета, горчащая на языке. Где его изюминка, его душа, его бодрящая сила? Ничего не осталось, как и во мне. Это теперь просто жидкость, утоляющая жажду или же отголоски прошлых привычек, осколки стертого мира.

Часть 4.

Четверг, 599 день с переселения в хранилища

Сегодня, наверное, пятница. Я точно не знаю. Когда ты живешь один и не выходишь на улицу уже 599 дней, то понемногу начинаешь сходить с ума. Небольшое сумасшествие началось у меня, кажется, месяца через три после переселения. Я стараюсь казаться трезво мыслящей, стабильной, развивающейся единицей, но это становится все сложнее. Одиночество и бессменные декорации убивают по микрограмму мой здравый смысл, словно он такая пузырчатая упаковочная бумага, а Одиночество просто берет и своими длинными костлявыми выбеленными пальцами лопает пузырек за пузырьком, успокаиваясь и наслаждаясь пустотой, появляющейся под пальцами.

…

Как-то раз в Пространстве на секретном порте, запрятанном где-то в укромном уголке какого-то забытого города, (хотя не верится мне в его секретность, если даже я его нашла), так вот я услышала, что все больше людей уходят в «лучший мир».

«Не могут прижиться в новой реальности», - говорил кто-то.

Интересное словосочетание, оценивающее жизнь человека. «Прижиться». Где или куда мы должны приживаться? Жили себе, жили, и вдруг на тебе и должны прижиться? Наверное, как растения, вырванные из родной земли и пересаженные в горшки. Просто должны прижиться!

Ладно, оставим эти сумасшедшие мысли, которые «прижились» в моей голове и все чаще всплывают на поверхность.

…

Прихожу на работу, разве что вход в виртуальный офис можно так назвать, в сравнении с приходом в офис, который был когда-то: с дорогой, то есть поездкой в метро, на автобусе или на машине по пробкам, и столкновение с уймой людей. Да, сейчас все стало намного проще. В определенное время я должна войти в порт, то есть одеть специальные наушники и очки, ввести свой номер и подключиться к Пространству. При входе в порт набираю название своей компании и № офиса, и меня переносит в виртуальный рабочий кабинет, где я встречаюсь со своими коллегами, выполняю ежедневные скучные задачи и занимаюсь всякой другой дребеденью. Моя работа сейчас заключается в том, что я каждый день формирую какие-то отчеты, отправляю их в другие офисы по всему Пространству, связываюсь с нашими клиентами и так далее, и тому подобное.

Работа есть у всех, поскольку после переселения был принят закон об обязательном распределение всех изолированных. Для этого каждый член нового общества прошел просто нереальное количество тестов, заполнил миллион бланков и всяких бюллетеней. У меня рука устала подписывать виртуальные заявления. Вся ситуация напоминала кадры черной комедии, и в голову приходила мысль, что, где-то в талмуде заявлений могло затеряться и спрятаться заявление, по которому и внутренние наши органы теперь уже не наши. «Смешная» была бы шутка-ситуация. Хотя может в этой шутке была только доля шутки. Хотя какая разница, куда денутся мои органы после смерти. Вот мне- нет разницы. Я не против, если они спасут чью-то жизнь, подарят кому-то безнадежному надежду. Интересное словосочетание.