Сквозь время

В суматохе Сорён смешалась с толпой и незаметно скользнула обратно в свою машину. Ён страдал от боли, но не сводил с Сорён глаз. Он знал, что должен ехать за ней, но не мог даже встать. Белый автомобиль Сорён медленно отъехал от обочины. В то же время появились мигалки и раздались звуки полицейской сирены. Синджэ опоздал всего на мгновение.

– Полиция! Сюда! Человек ранен! Быстрее! – немедля крикнул кто-то из толпы.

Синджэ заметил лежавшего на земле Ёна и побежал к нему.

– В тебя стреляли? Эй, Чо Ён. Не отключайся, оставайся со мной!

Ён не отвечал, глаза его были полузакрыты.

Синджэ поспешил расчистить территорию:

– Это просто учения. Все нормально, можете расходиться. С ним все хорошо. Это учения.

Перешептываясь, люди начали потихоньку разбредаться. Граждане Республики Корея не имели права владеть огнестрельным оружием, и в такое объяснение поверили бы скорее, чем в бандитскую перестрелку в центре Сеула.

Когда люди наконец ушли, Синджэ подхватил Ёна и повез его в отель.

* * *

В своем номере Ён, стоя перед зеркалом, скинул с себя бронежилет. Расстегнув рубашку, он заметил, что над грудью, куда попала пуля, уже образовался черный синяк. Осмотрев его, Ён нахмурился и снова застегнул пуговицы на рубашке. Едва ткань коснулась кожи, сердце бешено заколотилось.

Синджэ, наблюдая за Ёном в отражении, покачал головой:

– Тебе точно не нужен врач? Больницы здесь отличные.

– Бронежилет из Корейской империи – вот он отличный. У меня нет переломов, нет ран. Просто потянул связку, все в порядке.

– В Корейской империи ты не ходишь к врачу, когда в тебя стреляют? – с ноткой сарказма в голосе спросил Синджэ. Щелкнув языком, он бросил Ёну ключ от машины. – Я стер запись с видеорегистратора. Можешь вернуть ее Нари.

Ён протянул руку, чтобы забрать ключ, но застонал от острой боли.

Синджэ достал свой мобильный и отправил сообщение Тэыль: «Ты где?» – а затем снова забросал Ёна вопросами:

– А теперь давай начистоту. Для Корейской империи перестрелки в центре города – нормальное явление? Рассказывай, в чем дело. Подойдет любое оправдание. Будешь молчать – я тебя просто арестую.

– Такое больше не повторится. Я все объясню, когда вернется Его Величество.

– Когда же он вернется?

Брови Ёна поползли вверх: Синджэ слишком многое себе позволял.

– Если ты не в курсе, за такой тон по отношению к Его Величеству тебе грозит смертная казнь.

– Он твой император, не мой.

Синджэ уселся на диван, Ён последовал его примеру.

– Ты не помнишь? Он был и твоим императором тоже, ты видел, как он плакал.

Синджэ повернулся к собеседнику:

– И давно ты его охраняешь?

– С четырех лет.

– Это шутка такая?

Вспомнив день, когда он впервые встретил Гона, Ён слабо улыбнулся. «Отныне ты – несокрушимый меч», – вспомнил Ён слова восьмилетнего Гона, с которыми тот протянул ему игрушечный меч. Ёну было четыре. Он увидел Гона безутешно рыдающим и заплакал вместе с ним. Тогда-то Гон и вручил ему игрушечный меч, желая как-то успокоить, хотя сам сильно горевал из-за потери отца. В тот день Ён стал для Гона его несокрушимым мечом.

В детстве Гон часто смеялся, когда встречал Ёна. А тот, бывало, злился на него, но все равно любил: для него Гон был как родной брат и даже больше: Гон был братом, другом и отчизной.

– Его Величеству было восемь лет, а мне – четыре года. Я впервые встретил его на церемонии коронации. Тогда я и подумал, что желаю ему только счастья. Думаю, это судьба.

Это была прекрасная судьба – стать тенью императора и защищать его. Притихший Синджэ молча слушал рассказ Ёна, да у него и не нашлось бы слов.

«Насколько тесная связь между Ёном и Гоном?» – думал он.

С Тэыль у них совсем другие отношения.

– Не знаю, что сказать. Так не похоже на мой мир. Вы двое встречаетесь? – пошутил Синджэ, чтобы разбавить тяжелую атмосферу, стоявшую в комнате.

Ён посмеялся над его вопросом.

– Ходят такие слухи. У вас с лейтенантом Чон так же. Вы рискуете жизнями, защищая закон. Для меня закон – это император.

Голос Ёна звучал уверенно и внушительно. Синджэ на мгновение опустил глаза. Корейская империя. Как бы легкомысленно вы ни пытались относиться к этому миру, он никогда не станет чем-то обыденным.

– Кстати, почему он тогда плакал? – вдруг спросил Синджэ.

Он видел Гона в детстве по телевизору, но был тогда слишком мал и не понимал, отчего так горько плакал наследный принц.

– Он выполнял свой первый долг – оплакивал погибшего императора.

– Его отец погиб? Что случилось?

– Его убил брат. На глазах у Его Величества.

Ужасная история. Лицо Синджэ невольно сморщилось. А у Ёна заболело сердце, едва он подумал о пережитом его императором горе. Ён видел его настоящего – императора, который не позволяет никому без разрешения прикасаться к своему телу. Который не расстается с удостоверением личности незнакомца – единственным следом того дня, спасающим его от одиночества. Императора, которого иногда мучают кошмары, а иногда – реальность и который вынужден жить со шрамом на шее – напоминанием о страшном дне, которое невозможно стереть.

– После тех событий Его Величество каждую ночь засыпал с мыслями о смерти.