Сладкая жизнь в Париже. Гастрономические авантюры в самом прославленном и противоречивом городе мира

Врач ушла, а вместо нее пришел француз-медбрат, усадивший меня в кресло и зафиксировавший в нем, что почему-то вызвало ностальгию по Сан-Франциско. (А может, это вся жизнь проносилась перед моими глазами?) Он прикрепил к моему обнаженному торсу и ногам какие-то липкие маленькие штуковины, по непонятным причинам явно хранившиеся в морозилке — вот тут-то я понял, что меня действительно следовало привязать к креслу. После того, как были повернуты какие-то рычажки и прозвучали зуммеры, пришла главный кардиолог. Причем она почти не говорила по-английски, что шло вразрез с идеей больницы чисто для американцев. Особенно с такими ценами.

Изучив распечатку, она объявила, что все хорошо и это, вероятно, был просто приступ паники. Так что можно вздохнуть с облегчением, потому что мне предстоит прожить еще много лет. Ремни сняли, и я был свободен. Приветливый кассир в превосходно сшитом модном костюме и галстуке также явно обрадовался тому факту, что я остаюсь в живых, особенно после того, как я подписал и передал ему чек с такой суммой, что глаза Ромена чуть не вылезли из орбит. Хорошо хоть мы были в госпитале, хотя я и не уверен, что там принимают французов. Разве что те захватили с собой чековую книжку.

* * *

После полученного опыта, когда несколькими месяцами спустя врач порекомендовал мне вышеупомянутую операцию на ноге, я решил отправиться туда, куда и французы: а la clinique frangaise¹⁹⁵.

Я прибыл рано утром, побрился, как мне сказали, полностью разделся и вошел в указанную мне палату. Мой сосед по палате поднял взгляд от своей книги, Gay Vinci Code¹⁹⁶, радостно произнес «Bonjour!» и вернулся к своей литературе. Его ноги тоже были выбриты, и когда он наконец оторвался от своего чтива, мы начали делиться секретами épilation¹⁹⁷. Хуже всего, сказал я, это то, что «там» теперь колется, на что он ответил, мол, следовало воспользоваться la creme¹⁹⁸ вместо le rasoir¹⁹⁹, тогда бы не было неприятных ощущений. И должен подтвердить, без этих больничных рубашек было трудно не заметить, насколько его ноги смотрелись лучше в сравнении с моими собственными оголенными как для стриптиза конечностями. Почему французам, даже в больнице, всегда удается выглядеть лучше, чем я?

Дополнительным преимуществом стало то, что я пополнил свой лексикон несколькими французскими названиями частей тела, что полезно на будущее, если снова придется обращаться за медицинской помощью. Например, если вы используете термин rognons, чтобы описать свои почки, все в палате, включая врачей, медсестер и соседа по палате, будут кататься по полу от хохота. Только у животных есть rognons — у людей reins²⁰⁰

²⁰¹. А еще существует около шести разных терминов для описания шеи, в зависимости от того, о какой ее части вы говорите, — передней, задней или обо всей в целом. Также я узнал, что les bourses — это мошонка. Тем же словом называют, кстати, французскую фондовую биржу. Хотелось бы понять, как дифференцировать одно от другого, во избежание конфуза.

Я узнал не только то, что французы не стесняются наготы или что больничная еда во Франции настолько же невкусная, как и у нас, но и о le baton de compassion¹⁹¹ — узнал и полюбил. По выходе из больницы мне пришлось ходить с тростью. Хотя мой врач и не предоставил мне свое плечо, чтобы поплакать на нем (а ведь соблазн был так велик), прогулки по Парижу с этой самой «волшебной» палочкой изменили все. Люди стали невероятно вежливыми, и подобно тому, как Моисей развел воды Красного моря, я мог заставлять расступаться толпу в переполненном парижском метро или на рынках, и ни один парижанин не врезался в меня, как они обычно норовят сделать. Quel paradis!²⁰²

Но через несколько недель трость мне ужасно надоела, и я снова стал ходить по улицам и тротуарам Парижа без нее. Преимущество в том, что я теперь во французской системе здравоохранения, и если со мной что-то случится, не нужно ни о чем беспокоиться. За исключением, может быть, необходимости снова брить волосы на теле. Но, к счастью, я теперь знаю секрет, как это делать правильно.

PAIN D’EPICES AU CHOCOLAT

ПРЯНЫЙ ШОКОЛАДНЫЙ ХЛЕБ

НА ОДИН ХЛЕБ ДИАМЕТРОМ 23 СМ

Pain d’epices — это пряный хлеб на меду, который часто выпекают большими буханками и продают на вес. У меня нетрадиционный вариант, и так как это мое собственное изобретение, я не мог не добавить пару авторских ярких акцентов. Ничего не могу с собой поделать, нарушаю традицию и добавляю в него кусочки темного шоколада. Не ждите легкого и воздушного: pain d’epices по определению плотный и с очень концентрированным вкусом. Мой вариант чуть более рассыпчатый, чем обычно, и с явно выраженным вкусом шоколада.

Я подаю кусочки этого хлеба — на самом деле он больше похож на сладкий пирог, чем на хлеб, — сами по себе, с темным кофе или ломтиками свежих или припущенных груш.

7 столовых ложек (100 г) сливочного масла, нарезать кусочками + для смазывания

200 г горько-сладкого или полусладкого шоколада

1¹/4 стакана (160 г) пшеничной муки

3 столовые ложки (25 г) несладкого какао-порошка + для формы