Сладкая жизнь в Париже. Гастрономические авантюры в самом прославленном и противоречивом городе мира

1 чайная ложка разрыхлителя теста

³/₄ чайной ложки молотой корицы

1/2 чайной ложки молотого имбиря

1/2 чайной ложки молотой гвоздики

1/4 чайной ложки соли

1/2 чайной ложки цельных семян аниса

2 крупных яйца комнатной температуры

2 крупных яичных желтка

1/₄ стакана (80 г) меда

²/₃ стакана (130 г) сахара

1. Разогрейте духовку до 180 °C. Смажьте маслом круглую форму для выпечки диаметром 23 см, выстелите дно пергаментом и также смажьте его маслом. Припудрите форму изнутри небольшим количеством какао-порошка и стряхните излишки.

2. На водяной бане, в большой миске из нержавеющей стали растопите вместе масло и шоколад, помешивая, до однородности. Остудите до комнатной температуры.

3. В отдельную миску просейте муку, какао-порошок, разрыхлитель теста, молотые специи и соль. Всыпьте семена аниса.

4. В чаше стационарного миксера или с помощью ручного электрического миксера взбейте яйца, желтки, мед и сахар до густой массы, напоминающей мусс (около 5 минут на высокой скорости).

5. Вмешайте половину яичной смеси в масляно-шоколадную. Затем вмешайте оставшуюся яичную смесь.

6. Добавьте во влажную смесь сухие ингредиенты, по трети зараз, аккуратно вымешивая ложкой, стараясь не мешать слишком долго.

7. Выложите тесто в подготовленную форму и выпекайте 30–35 минут — у готового хлеба центр должен пропечься, но оставаться немного влажным.

8. Достаньте и дайте остыть в течение 15 минут. Переверните на решетку и остудите полностью. Заверните в пищевую пленку и оставьте при комнатной температуре на 24 часа, чтобы раскрылись все ароматы.

ХРАНЕНИЕ: Плотно завернутым этот хлеб можно хранить при комнатной температуре около недели или до одного месяца в морозилке.

Мой французский парадокс

После обнародованного в телешоу «60 минут» в 1991 году доклада, где исследовался вопрос о том, почему французы, которые едят так много жирной пищи, очень редко болеют сердечно-сосудистыми заболеваниями, американцы стали одержимыми так называемым «французским парадоксом». Информация получила настолько широкий резонанс, что после этого телешоу продажи красного вина в США в течение нескольких недель взлетели почти на 50 процентов.

Возможно, у них действительно более низкие показатели по сердечно-сосудистым заболеваниям, чем у нас, но при этом нельзя сказать, что французы не одержимы здоровьем своей сердечно-сосудистой системы. В то время как американцы славятся приверженностью ко всяким дурацким диетам, французы тоже часто отказываются от сыра или десерта, по их словам, потому что они боятся Іе ско^гёгоР⁹⁹. Большинство изумляются, когда я сообщаю им, что не принимаю препараты, снижающие уровень холестерина. Для французов вообще удивительно встретить кого-то, кто не сидит на каких-нибудь лекарствах. Это еще одна причина, почему домашняя ванная комната не для гостей: она обычно переполнена таблетками и препаратами всех возможных видов, какие только можно себе представить.

После паники по поводу здоровья, приведшей в Американский госпиталь, врач общей практики направил меня к французу-кардиологу для проверки сердца. Всякий раз, когда я вхожу в кабинет французского врача, там царит темень, и мне приходится щуриться, чтобы что-то разглядеть. Кабинет вышеупомянутого кардиолога не стал исключением. Похоже, французам просто нравится темнота, что, вероятно, объясняет обилие модных бутиков очков, которые соперничают с банками в том, кто займет как можно больше освобождающегося места на оживленных улицах Парижа. ²⁰³

Раздетый и готовый к кардиограмме, я проследовал к специальному столу, беспокоясь, как потом отыщу свои вещи. (Теперь понятно, почему все вокруг носят одежду в морском стиле, с отсвечивающими в темноте нашивками.)

Строгий доктор подключил меня к аппарату, который пощелкивал и попискивал, считывая информацию о моем физическом состоянии. Когда мы закончили, он посмотрел на распечатку, неохотно кивнул и сообщил, что все в порядке. Так что я соскочил со стола, нащупал в полутьме свои вещи и оделся. Мы вернулись к столу, где я сел напротив него, и он начал расспрашивать меня о моем здоровье и образе жизни.

«Vous ёtes sportif?»²⁰⁴ — спросил он.

«Oui, bien sür!²⁰⁵ — ответил я. — Занимаюсь йогой три или четыре раза в неделю».

«Йога? — произнес он, нахмурившись. — Это не упражнения. Это философия!»

Хотя и не выглядя сам заядлым спортсменом, возможно, он отчасти был прав.

Стоя на голове, когда каждая мышца рук и спины дрожит, поддерживая вес остального тела, я задаюсь философскими вопросами, например, зачем я съел тот большой кусок тающей во рту фуа-гра, запив его бокалом идеального сотерна

субботним вечером, или почему я не мог сказать «нет» паре шариков glace а la vanille²⁰⁶с тем самым gateau au chocolat noir²⁰⁷ после обеда…