Сладких снов

— Я знаю, что он не хотел, Лори, но она вынудила его к этому. Мой десятилетний сын манипулирует людьми. В десять. Лет. Вот что она делает с людьми. Ему это не нравится, но ему нужно, чтобы я знал, и он знал, что бросает тебя на амбразуру, и что он вынужден так поступить. Блядь. — Он откинулся на спинку стула и повторил: — Блядь.

— Тейт, ты делаешь все, что можешь, — заверила я его.

— Точно, — отрезал он.

Я потянулась и положила ладонь ему на руку.

— Это все, что ты можешь сделать. Делай. Забери его домой. Он хочет жить здесь. Это о многом говорит. У тебя есть поддержка. Просто надо набраться терпения.

Тейт взглянул на меня, и я поняла, что он собирается огрызнуться. Потом он отвернулся, сделал глоток пива, громко вдохнул и на выдохе повторил:

— Точно.

Я встала и склонилась к нему, скользнув пальцами в его волосы, и он откинул голову назад, глядя на меня снизу вверх.

— Я иду умываться. Хочешь, потом вернусь?

— Я сейчас приду.

— Ты в порядке?

— Нет.

В темноте я коснулась его губ своими и прошептала:

— Буду ждать тебя в кровати.

Его голос был менее резким, когда он ответил:

— От этого мне лучше, Крутышка.

— Что Джонас любит на завтрак?

— Учитывая, что обычно его завтрак состоит из сахарных хлопьев или фаст-фуда, если ты сделаешь ему домашний завтрак, ему понравится что угодно.

— Тогда французские тосты, — прошептала я, снова коснулась его губ, потом поднялась выше и поцеловала его в лоб.

Я выпрямилась и уже было отошла от него, когда Тейт поймал меня за руку.

Я обернулась.

— Ты скажешь, что узнала, что он использовал тебя? — спросил он.

— Нет. Я дам ему свой номер, и, если ему когда-нибудь понадобится передать тебе что-то, он может сказать мне, а я передам тебе.

— Бросишься на амбразуру, — пробормотал он.

— Я не думала, что он использует меня, Капитан, — ответила я. — Но даже если бы думала, все равно сделала бы это снова.

Он ничего не сказал, но и не отпустил мою руку. Потом он поднял ее, перевернул и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Его борода защекотала нежную кожу. Этот жест затронул что-то глубоко внутри меня.

Тейт отпустил мою руку и мягко сказал:

— Встретимся в кровати, детка.

— Хорошо, — прошептала я и оставила его допивать пиво.

Глава 20

Переворачивается в могиле

Следующим утром мы с Тейтом пили кофе на веранде.

Наши стулья стояли рядом. Тейт положил ноги на перила, а потом потянулся вниз, обхватил мои колени рукой и положил мои ноги поверх своих. Так мы и сидели, молча потягивая кофе и купаясь в утреннем солнце, мои ноги естественно и уютно лежали на нем.

Время шло, а я думала о том, что хотела бы всю оставшуюся жизнь начинать день именно так. О чем думал Тейт, я не знала, но надеялась, что примерно о том же.

Открылась раздвижная дверь, и я повернулась и вытянула шею, чтобы посмотреть мимо Тейта.

Джонас закрыл дверь и развернулся к нам. На нем были помятые после сна свободные трикотажные шорты и футболка, а волосы находились в очаровательном беспорядке. И я встревожилась, заметив, как он идет к нам, спотыкаясь, словно пьяный.

Я напряглась всем телом, волнуясь, не заболел он или это что-то другое, когда Тейт пошевелился и протянул руку своему сыну. Джонас подошел прямиком к Тейту, но не остановился, а сонно врезался в него, после чего прильнул к его боку, а Тейт обнял сына одной рукой.

Мое сердце снова перевернулось.

Несколько долгих минут Тейт с Джонасом молчали.

Наконец Тейт тихо спросил:

— Хорошо спал?

Джонас кивнул, невидяще глядя на деревья, его тело все еще тяжело опиралось на отца.

— Кровать в порядке? — спросил Тейт.

— Лучше, чем дома, — проговорил Джонас. — Больше.

Кровать Джонаса была двухместной. Она была застелена светло-серыми простынями и темно-зеленым одеялом, гораздо более новыми и лучшего качества, чем у Тейта до того, как я их сменила. На прикроватной тумбочке стояла лампа с основанием в виде мяча для американского футбола, а абажур украшали эмблемы команды «Филадельфия Иглз». На стенах висели плакаты с игроками того же клуба. В комоде лежали футболки, шорты и белье, в шкафу на вешалках висели куртки и джинсы, на полу обувь. В комнате стоял телевизор с подключенной приставкой для видеоигр и кучей перепутанных проводов и джойстиков. Рядом с бумбоксом валялись диски, а на тумбочке, на комоде, на телевизоре — разное мальчишечье добро.

Когда я обнаружила эту комнату, кровать была незаправлена, а на полу валялась одежда. Я поняла, что это не просто комната, в которой Джонас спит, когда приезжает к отцу. Здесь его одежда, вещи. Это не гостевая комната в доме Тейта. Это своя комната у него дома.

— Хочешь, Лори приготовит тебе завтрак? — спросил Тейт.

— Угу, — пробормотал Джонас, не отводя глаз от деревьев.

Я перегнулась через Тейта:

— Что ты хочешь, детка? Французский тост? Оладушки? Яйца?..

— Яйца, — сказал Джонас.

— Омлет? Яичницу? В мешочек?

— Яичницу.

— Понятно, — мягко сказала я, убирая свои ноги с Тейта и вставая. Он поднял глаза на меня. — Погреть тебе еще кофе? — спросила я, кивая головой на его кружку.

— Да, милая, — ответил он.