"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

Где тут было с такими приготовлениями поспеть на присоединение к эскадре в Порт-Артуре. Весь этот во многом мартышкин труд прокладки необъятной сети переговорных труб могло бы существенно сократить оснащение собственными дальномерами каждой башни и каждого каземата (как это было у японцев). Но об этом, в силу предательской обструкции ГУКиС и покойного "его превосходительства Павла Петровича", нельзя было и подумать. Скандальная история "заказа" для флота дальномеров Барра и Струдда (не лучшей модели) и скороспелое оснащение не испытанными всерьез собственными оптическими прицелами, наравнес отставкой "Славы" от похода, составили особенно непростительный просчет ведомства при подготовке к войне.

Вовсе, однако, не часто документы позволяли выяснить содержание всех тех проблем, что возникали в пору подготовки кораблей к плаванию с той ясностью, как это оказалось возможным в приведенных здесь примерах – от прикильного выреза до переговорных труб и дальномеров. Гораздо чаще, останавливаясь перед провалом в фактах, приходится опять прибегать к предположениям. Особенно бедны, а чаще почти всегда отсутствуют сведения о принимавшихся решениях, их мотивах и обосновании. Бюрократия определенно предпочитала о своих тайнах умалчивать. В документах МТК пока что (не считая журнальных постановлений) обнаружилось лишь одно упоминание о совещании, которое будто бы созвано было "по высочайшему повелению" и под председательством Управляющего Морским министерством. Оно, как видно из повестки, направленной З.П. Рожественским начальнику ГУКиС генерал-лейтенанту Л.А. Любимову (1851-1910), состоялось 13 апреля 1904г. на квартире Управляющего. Неизвестно, присутствовали ли на совещании представители МТК и в самом ли деле оно назначено было государем. Такому статусу и важности темы (о снабжении и готовности "флота Тихого океана") мало соответствовали спешка с уведомлением Л.А. Любимова (адресовано ему 12 апреля) и неприлично позднее время сбора – 8 ч 30 мин вечера.

Что поделать, видимо, какие-то другие более неотложные, а может быть, и лично карьерные проблемы занимали рабочее время Управляющего. Рассказать о том, куда уходило это время, сегодня уже некому и только свидетельство, оставленное контр-адмиралом М.А. Данилевским (1851 -1910), высвечивает сквозь мглу веков малосимпатичный облик расчетливого придворного и мелкого администратора, кем всю жизнь был импозантно самодовольный, лощеный и благоухающий "Его превосходительство". За это в числе других не раз называвшихся здесь агентов влияния английского и японского империализма, его не переставал жаловать государь император: в 1903 г. – в генерал-адъютанты, в 1905 г., в аккурат перед Цусимой, чином полного адмирала, а в 1907 г. – уведя из-под неминуемо, казалось бы, ожидавшего его каземата в крепости, всемилостивейшим рескриптом с пожалованием императорского ордена Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского. Короткий умом и совестью император спустя два года после Цусимы не постеснялся в том рескрипте от 6 июля обозначить главную заслугу его превосходительства - "доблестный пример неуклонного исполнения служебного долга".

Протокол совещания в документах МТК не обнаруживается. Он мог и не состояться, и видимого следа в истории, кроме перечня лиц его участников, он, похоже, не оставил.

Об этом свидетельствовал рапорт Управляющему от Главного командира Кронштадтского порта вице- адмирала А. А. Бирилева от 29 апреля 1904 г. В нем говорилось, что адмирал пока что – на 29 апреля 1904 г. не получал от ГУКиС "вполне точных указаний" о том, какое количество боеприпасов ("хотя бы по одному комплекту") следует приготовить в порту для уходящих в плавание кораблей. Этот, по выражению А.С. Новикова-Прибоя, "хитрый старик" не постеснялся уйти от ответственности за явно подлежащую его ведению проблему боеприпасов, во многом, как вскоре выяснилось, решившую судьбу войны. Проблема и в дальнейшем, несмотря на предвоенные инициативы С.О. Макарова, оставалась бесхозной, отчего не был решен даже такой элементарный вопрос, как доставка на эскадру З.П. Рожественского достаточного количества выстрелов для учебных стрельб. Командующий воображал, что их ему пришлют на транспорте "Иртыш", а Ф.К. Авелан в своих показаниях утверждал, что требований от адмирала на эти снаряды в министерстве не получали, а доставка их на "Иртыше" и вовсе не предусматривалась.