Славянский оберег. Семантика и структура.

На акциональном уровне мотив реализуется в действиях, обыденных в обычное время, но приобретающих сакральное значение в опасных ситуациях, требующих магического вмешательства, ср. русский обычай во время эпидемий и эпизоотии загораживать, преграждать дорогу, ведущую в село, чтобы преградить путь болезни.

У южных славян двери и ворота тщательно запираются на ночь, если известно, что в селе появился вампир. При похоронах, после выноса со двора гроба, ворота сразу закрывают, чтобы покойник «не вернулся назад» (Вышевичи радомышл. жит., ПА), а также ворота завязывают полотенцем, чтобы предотвратить смерть в семье (Олбин козелец, черниг., ПА), или красным поясом, для того, чтобы скотина «не пошла за хозяином» (киев. [Зеленин 1914-1916/2, с. 615]). В Сочельник, после «приглашения» мороза на ужин, хозяин запирает за собой двери, которые запрещается открывать до конца ужина (укр. [Воропай 1, с. 71]). Ср. запрет для пастуха самолично открывать ворота весь сезон выпаса скотины, чтобы не открыть доступа к ней диким зверям (арх. [Калинин 1913, с. 258]).

На украинских Карпатах в качестве искусственно создаваемой преграды используются вырезанные из земли вместе с травой прямоугольники дерна (так называемые ки́цки), которые раскладывали на воротах усадьбы, создавая своеобразные заграждения [Несторовский 1905, с. 90].

На вербальном уровне мотив загораживания реализуется в различных заговорах и близок к мотиву огораживания, отличаясь от последнего отсутствием семантики окружения. Ср., например, фрагмент молитвы, читаемой на ночь: «В каждом уголку по Ангелу читают по Эвангелю, Пресвятая Мать Богородица с Иисусом Христом заграждают все окна и двери, трубу и подпольную дверь святым духом» (белозер. вологод. [Учебные 1992, 28]). В белорусском заговоре «…выяжжая к нам Гасподзь Бог на белым кані і ў белым плацці загараджаваць {44} нашу скаціну зялезнымі тынамі…» (бел. гом. [Замовы 1992, № 131, то же: Романов 5, с. 43]). В заговоре на охрану скота: «Святый Ягорий, святый Антоний и святая Лисавета Хвёдоровна (лясун и лясуниха)… загородзиця ж вы их (скот. — Е.Л.) жарким сонцам, ясным месяцам, дробными звездами…» (бел. [Романов 5, с. 154]).

В восточнославянских традициях эта же семантика может передаваться рядом других глаголов:

заслонять: «…возмолюсь я Михаилу-архангелу: Михаил-архангел! Заслони ты меня железною дверью и запри тридевятью замка́ми-ключами. И глаголет мне, рабу Божию Михаил-архангел: заслоню я тебя, раба Божия, железной дверью…» (рус. [Буслаев 1861,407-408]);

заваливать: «…закачу, завалю камянною сцяною, Божыя міласьці просючы, ад воўка-царыка, ад ваўыцы-царыцы» (заговор, охраняющий скот от волков, бел. [Замовы 1992, № 147]);

застанавливать: «…Я сваю скаціну загаварываю, дзьвёмі зарамі — ранняй і вячэрняй — застанаўляю..» (заговор на охрану скота, бел. гом. [Замовы 1992, № 142]);

засекать: «…прашу Госпада Бога і Юр’я святога зацінаці, засякацi (вид и масть скотины) ад габа-габіхі, дыла-дыліхі…» (заговор на охрану скота, бел. гом. [Замовы 1992, № 141]); «Засекаю

(сиваю, рыжаю, белаю — какая-там) шерсть ат тыну и да тыну, ат неба и до зямли». При чтении этого заговора полагалось ножом сотворить крест «от неба и до земли», что служило акциональным дублированием произносимого текста (заговор на охрану скота, Картушино стародуб. брян., ПА). Глагол засекать в этих примерах употреблен в значении «делать завалы, затрудняя проход». Такие завалы делались из срубленных деревьев, которыми загораживали дорогу для затруднения приступа. Засека могла также служить рубежом владений [Даль 1, с. 645]. Способностью засекать, т.е. преграждать путь неприятелю, обладает и само слово: «… засекайте, мои слова, от колдуна, от колдуньи, от ведуна, от ведуньи…» (рус. [Майков 1992, с. 27]);