Славянский оберег. Семантика и структура.

В древнерусской книжной традиции встречается отглагольное существительное заступник, употребляющееся применительно к Богу и христианским святым: «ПрибЪже къ стЪи трапезЪ, и створи Ба заступника от напасти» [Срезневский 1, 950]. То же встречается и в заговорах: «Крест Иисуса Христа, будь моим заступником против несчастных случаев, крест Иисуса Христа, будь моей обороной против неприятностей видимых и невидимых» (бел., перевод с пол. [Романов 5, с. 158-159]); «Стань, Спаситель, заступник наш, и

заступи и сохрани нашу скоцинку…» (бел. могил. [Романов 5, с. 43]); «Св. Пятница, помоги рабам Божим N. без скорби жатву покончить, будь им заступница от колдуна и колдуницы, еретика и еретицы… от всякой злой напасти» (рус [Даль 1993/2, с. 313]); «Сьвятая Неупалимая Купино, сьвятая неподвижымая стено, заступница усердная, заступи

нас од грома, од огня, од меча и од напрасной смерти» (Пески ратн. волын., ПА). В последнем случае конкретное значение «преграждать доступ» реализуется не столько самим глаголом, сколько сравнением Богородицы с неподвижной стеной.

не (про-)допускатъ: на Украине, вставляя в новой хате притолоки для дверей и подоконники для окон, делают топором знак креста, говоря при этом: «Святи наши викна, не пропускайте кризь себе ворив, ни разбойникив, ни злого духа…» (укр. харьк, [Иванов 1889, с. 54]). В заговоре на охрану скота Богоматери приписываются следующие слова: «…раба Божая, ідзі спаць, я буду ў сваей скацінкі ў галоўцы стаяць, змей-чарадзей не дапускаць» (бел. [Замовы 1992, № 95]).

2. Замыкать замком. Этот мотив, в зависимости от направленности своего воздействия, принадлежит двум семантическим моделям. Вектор действия апотропея может быть направлен на охраняемый объект, и в этом случае замыкание замком трактуется как загораживание охраняемого пространства. В другом случае (модель

Нанесение удара) {47} вектор действия оберега направлен в сторону носителя опасности и трактуется как его обезвреживание.

Среди предметов такую семантику имеют ключ и замок,

символизирующие замыкание и отмыкание и выступающие в обрядах как взаимозаменяемые ритуальные предметы. Закрытый замок использовали, чтобы символически закрыть доступ к охраняемому пространству. В Юрьев день хозяин трижды обходил хлев с солью, освященной на Рождество, весами и замком и говорил: «Moj бел сира со солио, кантар мерио, а катанац чувао од душманина…» [Мой белый сыр солью солил, весами измерял, а замок охранял от злодея] (серб. [Николић 1961, с. 207]). Чтобы не допустить в село эпидемическую болезнь, во время обряда опахивания закалывали вола и закапывали его в землю вместе с замком, закрытым на ключ. Считается, что никакая болезнь не сможет проникнуть в «закрытое» таким образом село (болт. [Българска 1994, с. 138]). С этой же целью при эпидемии оспы вешали замок на дверях домов, где болезнь еще не появилась (рус). Чтобы потерявшуюся корову не тронул волк, закрывали замок, преграждая ему путь к скотине (бел.). Когда купленную скотину вводили во двор, хозяин в воротах раскладывал пояс и замок, которым запирают дом — через них корова должна перешагнуть, — тогда ее никто не сможет увести со двора (рус. яросл. [ЭО 1901/3, с. 136]).

Функциональным синонимом замка является ключ. Через него переводили корову при первом выгоне на пастбище, чтобы ее не сглазили (полес); в польских Бескидах хозяйка в Сочельник клала на стол ключ, чтобы в дом не проникли воры и пр.

На акциональном уровне мотив чаще всего реализовывался при закрывании замка ключом. Это проделывали в первый день выгона скота, обходя его с замком (в.-слав.) и приговаривая: «А замочэк замыкаю ат усяких врагоў» (в.-бел.). Чтобы заградить волку путь к стаду, прибегали к следующему способу: в первый день выгона каждый хозяин запирал все замки в своем доме на ключ: «всё на замо́к бэрэ́, шо в ха́ты е. И прогане́е ту́ю скоты́ну и ты́е ключы́ дае́ пастухо́вы, и пасту́х но́сыть ци́лый дэнь до вэ́чора. На то́е, шо́б воўк, як пры́дэ, нэ ухопы́ў овэ́чку, тэлёнка. И ужэ́ як пры́дэ, то вин нэ во́зьмэ. И от пры́дэ вовк в той табу́н и бу́дэ скака́ты, и нэ во́зьмэ в тэм табунэ́ нычо́го» (Олтуш малорит. брест., ПА). Накануне Юрьева дня, а также в Сочельник хозяин обходил с замком скот, после чего закрывал на замок двери хлева, чтобы туда не могли проникнуть злые силы [Петровић 1931, с. 242; Ђорђевић 1958, с. 340]. У русских, как только молодые переступали порог дома, сейчас же кто-нибудь закрывал замок, а ключ бросал в источник, для охраны молодых от порчи [Маслова 1984, с. 37]; дверь в спальне новобрачных запирали на замок, чтобы их не могли испортить [Зеленин 1914-1916/1, с. 174].