Славянский оберег. Семантика и структура.

В Полесье фартуком, полотенцем или полотном покрывали корову во время доения — «шоб пага́ные о́чи не суро́чили» (Злеев репк. черниг., ПА) или перед выгоном на пастбище, а также подойник, чтобы предохранить его от ведьм: «Без хфартуха́ нельзя коро́ву доить, а потом надо дојунку накрыть, шоб ведьмы не утягли́ молока» (Кочище {57} ельск. гом., ПА), и вообще всю молочную посуду, чтобы ее не увидел «злой» глаз (Щедрогор ратн. волын., ПА). Считалось, что, неся по улице молоко, можно здороваться и разговаривать, но в этом случае молоко необходимо закрыть, чтобы предохранить от порчи (Олтуш малорит. брест., ПА), также накрывали ткацкий станок в «опасные» календарные даты, например, на святки (Ч. Волока луг. жит., ПА). Хозяйки, выпуская первый раз цыплят на двор, закрывали их юбкой или фартуком, чтобы охранить цыплят от ястреба (пол. келецк. [Siarkowski 1879, s. 26]). Согласно одной из украинских быличек, дьяк, читавший в церкви над гробом ведьмы, в последнюю ночь спрятался в алтаре и накрылся черными ризами, что сделало его невидимым для ведьмы [Милорадович 1991, с. 549].

На вербальном уровне наиболее распространенным является мотив создания покрова, не только защищающий охраняемый объект, но и делающий его невидимым. В заговорах покров, так же как и ограда, создается из элементов космоса, что увеличивает его сакральную силу. Ср., например, фрагмент заговора при отправлении в дорогу: «Я, раб Божий, восхождением солнца

укроюсь…» (арх. [Щепанская 1992, с. 122]); «Покрываюсь я, раб Божий имярек, [ту]чами и облаками» (арх. [Бобров, Финченко 1986, с. 553]) или заговор на охрану скота: «…и сверху постави, Господь, шатер седьми небес… поставьте сей небесный шатер на облаках, как семь небес утверждены от самого Господа нашего Иисуса Христа поверх всей поскотины… И как святая Фаворская гора светом покрывается,

и так меня, раба Божия (имя рек), и всю мою поскотину и весь милой скот, крестьянский живот, покрой седьми небесным шатром и всей вселенной светом…» (арх. [Ребров 1886, с. 49]).

У сербов мотив покрова часто встречается в заговорах на отгон градовой тучи и сопрягается с мотивом чуда в сюжетах о рождении семилетней девочкой ребенка, чьими пеленками укрывается поле от града: «девојка седмоготка родила дете и сву летину покрила, детињим хаљиницима» [Девушка семи лет родила ребенка и все угодья покрыла детскими одежонками] (Златибор [Толстые 1981, с. 55]). В северомакедонской песне «о граде», которая поется, чтобы предотвращать град, есть мотив покрывания охраняемого пространства волосами. Эта песня исполняется пожилой женщиной первый раз в субботу перед началом Великого поста (Бела субота) и в следующий раз по надобности летом для предотвращения или прекращения града: «Бела субото, / Градева сестро! /

Расплитај косе, / Покривај поље.. » [Белая суббота, сестра града, расплетай косы, покрывай поле…] [там же, с. 101]; ср. тот же мотив в сербской песне: «…коса пуштија, поље покрија…» […волосы выпустила, поле покрыла…] (Косово поле [там же]). В уже упоминавшемся {58} болгарском ритуале, посвященном символическому укрыванию овец от хищников, при подталкивании угольков под горшок происходит следующий диалог между пастухом и его напарником: «Какво караш, чубан?» [Кого гонишь, пастух?] — «Карам овце!» [Гоню овец!] — «Ами ут де ги караш?» [Но откуда ты их гонишь?] — «Бяха останали в баире, та да ги затвуря»

[Они остались в горах, так я хочу их закрыть] (Средние Родопы [Дечов 1905, с. 134]).

Мотив покрова иногда реализуется в заговорах в образе кровли: «Ангелы по окнам, посты по углам. Святая роса на кровельке… На самой крыше огненное пламя горит» (заговор перед сном, арх. [Учебные 1992, с. 23]). Святая вода и сама может пониматься как кровля: «…ворота железны, аминем заперты, а на хоромах святая вода» (арх. [Ефименко 2, с. 165]).