Славянский оберег. Семантика и структура.

6. Сжигать опасность. На

предметном уровне данная семантика приписывается огню, костру, а также остаткам, образующимся при горении — углям, лучинам, головешкам, пеплу, хотя последний, как и другие дробные вещества (мак, просо, песок), мог использоваться в качестве отгонного средства, связанного с идеей бесконечного счета. Особую апотропеическую силу приобретали головешки и пепел, оставшиеся от ритуальных костров, таких как купальский, масленичный и пр. Чтобы предохранить дом от ходячего покойника, пепел из печи трижды бросали через порог (Велута лунинец. брест., ПА). У западных славян пеплом, оставшимся от костров, разжигаемых в Пепельную среду, посыпали огород, чтобы предохранить его от гусениц (Морава, чеш. [Václavík 1959, s. 130; Nahodil, Robek 1952, s. 75]); в Хорватии и Славонии для этой же цели девушки разбрасывали по полям пепел от святоянского (разжигаемого на Ивана Купалу) костра, в котором жгли можжевельник [Березин 1879, с. 558], а в Хорватии оставляли на полях головешки от пасхальных костров [Václavík 1959, {103} s. 131]; в Словакии святоянские костры хозяева разводили по краям полей, а головешки и пепел разбрасывали по полю, чтобы защитить его от вредных насекомых [Horváthová 1986, s. 224]; в Болгарии для охраны растений от вредителей использовали пепел, оставшийся за период святок [Георгиева 1983, с. 174]; в Полесье этим же пеплом посыпали капусту для защиты от гусениц (Золотуха калинк. том., ПА), а так называемым громничным

пеплом, т.е. оставшимся от дров, сожженных на Громницы (т.е. Сретение), посыпают землю в хлеву, чтобы там не рыли кроты (Дружиловичи Иванов, брест., ПА). Чтобы ведьма не испортила посаженный лук, перед посадкой в ямки сыпали пепел (Вышевичи радомышл. житом., ПА). Пепел домашнего очага служил защитой от сглаза и порчи — при первом купании новорожденного в воду сыпали пепел, взятый из четырех углов очага [Николић 1961, с. 124]. У русских, чтобы колдун не испортил на свадьбе молодых, свертывали в узелок золу от ладана, оставшуюся от сорока служб, и клали над входом в избу (вят. [Магницкий 1884, № 101-102]). Чтобы не дать водяному разрушить плотину у мельницы, знахарь выживал его оттуда, высыпая в воду по утренним и вечерним зорям по мешку золы (рус. [Даль 1880, с. 52]). Горящей головешкой можно убить вампира и дьявола (серб., хорв. [Чајкановић 1995, с. 120]). На Карпатах полагали, что от ходячего покойника

опыря спасает лучина, обожженная с двух концов (Зеленинци надворн. ив.-фр. [Онищук 1909, с. 107]).

Действия

с такой семантикой чаще всего практикуются у южных славян при символическом уничтожении града. У словенцев и хорватов, чтобы уничтожить град, первую упавшую на землю градину бросали в огонь [Möderndorfer 5, s. 267; Ђорђевић 1, с. 97]. У хорватов при приближении града выносили из дома горящую свечку и горящий пучок прутьев (Лика, Каставщина); в Босанской краине для этой цели использовали лучину, которой хозяин на Рождество зажигал свечу. Ее гасили и хранили в доме, а при приближении града зажигали и закрещивали ею градовую тучу [Ђорђевић 1, с. 96]; в некоторых районах Сербии для разгона градовой тучи зажигали свечу, с которой стояли три богослужения [там же, с. 96]; для предотвращения града выбрасывали за дверь горящую головешку (Герцеговина [Толстые 1981, с. 69]).

Огонь является сильным оберегом и от нечистой силы. В Боснии, если в дом приходила женщина, в которой подозревали вештицу, то когда она уходила, ей вслед бросали горячий уголек, чтобы она не могла навредить [Ђорђевић 1953а, с. 39]; в Полесье, если в дом пришел чужой человек во время тканья полотна, то когда он уходил, хозяйка бросала вслед ему уголек, чтобы он не сглазил работу. Сербы полагали, что вампир боится огня, поэтому, если ожидали нападения вампира, носили с собой горящую головню; мельники, чтобы отогнать {104} вампира от мельницы, бросали огонь под мельничное колесо [Ђорђевић 1953, с. 47]; для защиты от вампира зажженной тряпкой обводили вокруг дома [Вучковић 1999, с. 66]. Чтобы покойник не превратился в вампира, в гроб клали тлеющие угли [Златковић 1998, с. 60], а самого вампира уничтожали, пронеся его над огнем (макед. [Вражиновски 1995, с. 101]) или сжигая на костре (серб., болг. [Ђорђевић 1953, с. 205; Чајкановић 1995, с. 120-121; Маринов 1, с. 312]). У болгар на третий, девятый или сороковой день после похорон существовал обряд «обжигания могилы» зажженной паклей. Обряд совершался после каждых похорон и имел целью предотвратить превращение покойника в вампира [Българска 1994, с. 245]. Чтобы остановить распространение куриного мора, первую сдохшую курицу следовало сжечь на том месте, где она была найдена (Леск. Морава [Ђорђевић 1958, с. 704]).