Славный город Старый Ключ

— Какого заработка? — сухим деловым тоном тут же уточнила Маша. — Поподробней, поподробней. А то, знаю я вас, местных купчиков. На грош заплатит, а кричит потом что рубль потерял. Одни убытки, мол. А сам в золоте купается.

И потом, если ты опять заводишь речь о том заработке, что был в прошлый раз, то, спасибо, не надо.

— Э, — совсем растерялся Куница.

Признаться, подобного поворота он от этих женщин совершенно не ожидал. Видно те явно не настроены были на деловое сотрудничество, раз с самого начала так резко отреагировали на столь выгодное его предложение.

Да какое там предложение, он даже рта ещё не успел открыть, а его уже чуть ли не тычками в шею выгоняют вон.

Похоже, прошлое сотрудничество не доставило этой компании большого удовольствия, раз обе две эти шалопутные бабёнки так нагло ведут себя с клиентом. И ладно бы с простым, рядовым клиентом, а то ведь он, Куница, совсем непростой человек. и далеко не последний человек в этом городе. И относиться к нему следовало бы соответственно.

К сожалению, это правило действовало везде, кроме этого места.

— «Какая-то здесь аура ненормальная. И бабы какие-то неправильные, — рассердился окончательно Куница, поняв что совершенно точно он ошибся со временем прихода сюда. — Эк же, меня дурня принесло не вовремя. Не дай Бог всё сорвётся».

— Есть предложение, — вдруг даже для себя совершенно неожиданно, решительным тоном начал он. — А чего бы вам мой спирт поставлять мне не в бочках, а в иной таре. К примеру, в стеклянной. Я у вашего Марка был, узнавал. Он может сделать большую бутыль, хоть в четверть, хоть в пятьдесят литров. Ну, пятьдесят — это многовато, тяжёлая бутыль получается, а вот в четверть будет самый раз. И по размеру, и по весу, и по удобству транспортировки такая бутыль меня бы вполне устроила.

Вы мне мой спирт разливаете в такую тару и доставляете во Рвицу, а я вам за это ещё процентиков десять от своего объёма зерна подкину. Считайте, уже половина зерна — ваша. А это без малого миллион пудов зерна пшеницы твёрдых сортов. Шестнадцать тысяч тонн!

И вам хорошо, и мне.

— Три тысячи двести тонн, — медленно проговорила Маша. — Во столько, значит, ты оцениваешь нашу стеклянную тару и последующую доставку произведённого спирта в Тмутаракань. Убого, слов нет, — отрицательно качнула она головой. — Учитывая стоимость на зерно в нашем городе ты, сокол мой, хочешь за гроши приобрести великолепную многооборотную тару, которой цены нет. И послать нас за гроши куда-то на край света. Я правильно тебя поняла, — прищурила она глаза, холодно глянув на хитроватого купца.

— Если не ошибаюсь, кило зерна на местном рынке у нас оценивается в одну медяшку? — раздался со стороны холодный голос баронессы.

— «Влезла, сука, кто просил, спрашивается», — чуть не подпрыгнул Куница от неожиданности, внешне, правда, никак не проявив своего недовольства.

— Ошибаетесь, дорогая баронесса, ошибаетесь, — с безмятежным видом кивнул он, незаметно поёжившись под её пронзительным, острым взглядом. — Раньше, год, два назад, может быть. Даже не может быть, а точно. Тогда цену и меньше давали. А теперь всё, — с насмешкой развёл он руками. — Появился новый транспортный коридор в Приморье, благодаря вашим же усилиям, кстати. Расширились возможности продажи, опять же, благодаря вашей компании, и зерно наше ныне в цене. В большой цене! Меньше пяти медяшек за кило, даже разговоры продавцы не ведут.

Много покупателей, мало товара, — ханжески, ненатурально всхлипнул Куница.

Весь вид его в тот момент прямо так и кричал, как искренне он огорчён подобным положением, как купец. И как искренне этим доволен — как землероб. Странное, убойное сочетание. И всё одно, что этот человек думал в этот момент со стороны было совершенно не разобрать. Скрытен был Куница, скрытен. Скрытен и осторожен. Что-что, а скрывать свои истинные чувства за время жизни в этом городе он хорошо научился. Иначе б не стал тем, кем он сейчас и был, Куницей, главой крупного, сильного клана лесовиков.

— Только причём здесь стоимость зерна, — невозмутимо продолжил он. — Мы же всё в конечном итоге пересчитываем на спирт, на его стоимость. А это — совершенно другие деньги.

— Давай всё же посчитаем на зерно, — нейтральным тоном заметила Маша, упрямо склонив голову. — Оно как-то привычнее, да и стоимость кило зерна давно определена в одну медяшку.

— Пять, — жёстко оборвал её Куница. — Пять, Марья Ивановна, пять. За меньшее ты в городе ничего не найдёшь. И даже на хуторах, меньше чем по два золотых за пуд уже не продают. А это уже три.

В ближе к началу снеготаяния, когда вскроются реки, цена на зерно ещё больше взлетит, вот увидишь. Приплюсуй сюда доставку, вот тебе твоя пятёрка медяшек за кило и выйдет. Так что, Маша, пять, а то и все шесть!

Внимательно посмотрев на упрямого клановщика, Маша нехотя согласно кивнула. Приходилось признавать что купец был прав. Дешевле пятёрки, а то и все шесть-семь, она в городе цен за зерно не видела.