Славный город Старый Ключ

— «Как же ему всё же повезло выйти на мериканов, — мысленно похвалил он сам себя. — И ведь вот что значит случай. Не вынь он тогда в поморском трактире бутылку элитного когнака из собственных запасов, разлитую в походную, не бьющуюся бутыль, раздражённый тем пойлом что там его пытались напоить. Не урони случайно её на каменный пол, не насладись потом изумлением окружающих на такую диковину, так и не состоялось бы такого полезного знакомства.»

Кто б мог подумать, что обычный с виду невзрачный мужичок в сером коротком пиджачке с лохматыми обшлагами, на поверку вдруг окажется представителем тех самых мифических мериканов, легенды о которых, одна другой чуднее, который год ходят по всему континенту. И привлечённый тонким хрустальным звоном небьющегося стекла, не сделает тот мужичок ему столь выгодного предложения — поставить в тот приморский город не зерно, а зерновой спирт. Да ещё в столь чудовищно огромных объёмах. Сто тысяч тонн зернового спирта, в стеклянных бутылях из крепкого бронебойного стекла, чтоб уж точно не разбились при транспортировке.

Правда, объём всей поставляемой партии он измерял как-то по странному, какими-то галлонами и баррелями. Ну да это-то как раз ерунда. Как хош называй, лишь бы купил. И главное, удалось его уболтать на поставку спирта в бочках. И только части — в бутылях.

А потом дождаться, когда Сидор с пронырой Димоном уберутся из города, и быстренько подцепить на крючок с большим количеством бутылей этих двух лохушек, которые в настоящей торговле ни ухом, ни рылом.

Десять золотых за четвертную бутыль, пфе! Он с того мерикана все тридцать сдерёт, за каждую, настолько тот заинтересовался подобным стеклом.

Куда он потом эти бутыли денет — это уж была не Куницы головная боль. Но что ни о какой оборотной таре тут не идёт и речи, он понял сразу. Уж слишком ярко вспыхнули глазки того человечка, стоило Кунице лишь мельком обмолвиться о возможности изготовления бутылей не из простого, и даже не из калёного, а из броневого стекла.

Плохим торговцем оказался мерикан. Слишком выдавали его интерес горящие восторгом глаза.

Так что в торговле с девицами Куница мог бы вообще не торговаться, сразу соглашаясь на первую цену, деньги были. Но, нельзя. Какой же он после того купец, если не собьёт предложенную цену хотя бы наполовину.

Однако через полчаса яростного торга цена не только не опустилась, а наоборот, даже поднялась до пятнадцати золотых за бутыль. Что буквально ввергало Куницу в ступор. С таким вывертом в торговле он раньше как-то не сталкивался.

Правда, Куница зачем-то выторговал себе за эту же цену, что девчонки сделают ему оплётку из лозы на каждую четвертную бутыль, якобы для удобства погрузки-разгрузки. А скорее уж от отчаяния. Девки применили совершенно дикий способ торговли. Вместо того чтобы отстаивать свою первоначальную цену, они с каждым разом её повышали, словно проверяя, насколько далеко тот готов зайти.

Когда цена поднялась до пятнадцати, Куница понял, всё, дальше торговаться нельзя. Дальше пойдут уже убытки. И если он хочет выполнить свой договор с мериканами, надо немедленно соглашаться.

— Всё, — в жесте отчаяния поднял он руки вверх. — Сдаюсь. Вы превзошли даже меня в умении торговаться, — подбавил он сладкой лести в свой голос. — Поэтому, давайте остановимся на вашей цене в пятнадцать золотых за четвертную бутыль с оплёткой из лозы и на том успокоимся.

Как я понимаю, раз у нас уже идёт речь о таре, зерно вы готовы переработать. Причём, на старых условиях, за сороковник.

— Пятьдесят процентов от поставляемого сырья, — уточнила Маша. — По-моему, такая цена будет справедливой. Ведь доставлять тебе надо не в город, а во Рвицу. А Рвица раза в четыре дальше, чем Старый Ключ. И это мы ещё не посчитали убытки от того что наши бондари лишаются заработка. Это тоже денег стоит.

— Чего? — неподдельно изумился Куница. — Да вы тут все совсем с ума посходили. — Какие бондари? Ладно с доставкой, но причём здесь какие-то бондари?

— Ну как же, — улыбнулась Белла в ответ на возмущённый вопль заказчика. — Так они у нас были двадцать четыре часа в сутки загружены на изготовлении дубовых бочек под спирт. А с вашим заказом на стеклянные бутыли — они лишаются своей работы, следовательно и заработка. Убытки, сплошные убытки. Логика понятна?

— Мне всё понятно, — угрюмо бросил Куница. — Кроме одного. Во сколько же мне встанет тот спирт?

— Сегодня мы уж все устали, — вздохнула Маша. — Да и времени у нас тобой заниматься, совсем уж не осталось. Домашние дела ждут. Так что, дорогой мой, давай подходи завтра, с утра. Нет, лучше через два дня, когда мы всё внутри себя утрясём, пересчитаем и назовём тебе настоящую цену, ниже которой уже опускаться не будем.

— Боюсь, что после ваших пересчётов у меня и хлеба как такового не останется.

— Вполне может быть, — согласно кивнула Белла. — Ну да это уже не наше дело. Бутыль, да ещё из столь дорогого стекла дорого стоит. И никак не четырнадцать кило зерна. Пусть даже из пшеницы элитных твёрдых сортов.