Славный город Старый Ключ

— «Старая гадюка так и норовит ужались, — лёгкий холодок пробежался по спине князя. — Любого, кто ближе окажется. Всё неймётся старой змее. Никак не забудет времена былой молодости, когда от одного имени Цандеров целые княжества приходили в ужас. Не понимает, что времена необратимо изменились, и былого страха уж нет. Взошли посеянные ими семена ненависти. Люди другие и время упущено. И взращённая усилиями Цандеров ненависть к их семейству зачастую перевешивает любые возможные последствия.

— По уму, так старому начинать надо по новой, а сил былых уж нет.

— И некому, — мрачно констатировал он. — Вот и внучка, какой-то добрый человек прибрал. Большая гнида была. Жаль, что у самого руки коротковаты оказались».

Князь откровенно лукавил, даже сам с собой. Не были у него коротки руки. Боялся он старого работорговца. До колик боялся. Вот истинная причина была того, что никогда ранее не трогал он семейства Цандеров. Слишком много у него было завязано серьёзных экономических интересов на эту семейку. И он мог много чего про себя думать, но на практике был их самым верным и преданным другом. Совместно наживаемые деньги на людской крови связывали две семьи крепче стальных канатов, которые по слухам недавно появились в продаже где-то на югах.

Свадьба. Подготовка

Что можно отложить ненадолго, обычно откладывается навсегда.

Эту незамысловатую истину правящий Герцог небольшого поречного баронства Гарс, Генрих Первый фон Гарс, более известный в узких деловых кругах под своим настоящим именем как просто Генрих фон Гарс, знал очень хорошо. Поэтому, с его стороны были предприняты воистину титанические усилия к тому, чтоб под любым благовидным предлогом отложить хоть ненадолго день проведения свадебного обряда, и попытаться хоть как-то повлиять на саму возможность его проведения.

Получалось плохо. Точнее — не получилось. Вся родня словно с ума посходила, спеша устроить желанную свадьбу, и словно ночные мотыльки, торопящиеся к огню, с железным постоянством рубила на корню все попытки Герцога воспрепятствовать свадьбе. Никто не видел и не слышал ничего, что хоть как-то могло помешать долгожданному союзу или шло бы в разрез с их чаяниями. Никто ничего не учитывал. Все слова Генриха, призывавшие родню одуматься и остановиться, и ещё раз, снова подумать над самой возможностью объединения с Подгорным княжеством, падали в пустоту, словно вода в сухой песок.

Маячивший впереди венец Императора Срединной Империи и сама возможность стать членами семьи Императора, застилала этим дуракам глаза. Словно тетерева на току они не желали видеть ничего вокруг. И что, по крайней мере, есть ещё одна заинтересованная сторона в этом союзе, уже со своими интересами, отличными от других будущих родственников, не интересовало похоже никого, что в полной мере отражало истинное отношение большинства родственников к одному из главных действующих лиц данного торжества. В глазах родни он был полное ничтожество, неспособное даже на то чтоб самостоятельно поучаствовать в свадьбе, даже в качестве одного из главных действующих лиц. Полное ничтожество, одним словом. С мнением, которого не стоило и считаться.

Ничто никого не интересовало, кроме одного: «Свадьба! Скоро будет свадьба».

Единственной поблажки, которой смог добиться от родни Генрих, это немного сдвинуть срок проведение заключительного обряда венчания в столичной церкви Подгорного княжества, на самый проклятый день года, на первое мая — сатанинский день.

Хоть как-то отомстить ненавистной невесте.

Но что удивительно, что невеста, что родня встретили подобный сдвиг сроков с удивившим Генриха восторгом, ввергнув на короткий срок фон Гарса в настоящую депрессию.

Что больше всего насторожило фон Гарса — лёгкость, с которой другая заинтересованная в торжестве сторона, князья Подгорные, решительно пошла на столь серьёзный сдвиг сроков. Перенести торжество со дня весеннего равноденствия на первый день мая? Для такого в семье князей Подгорных должно было что-то серьёзно сдвинуться.

И это настораживало.

Впрочем, гадать можно было долго, да так и не получить никакого ответа. Не хватало данных для анализа и получения правильных выводов.

Если только самому не проявить инициативу и не выйти на человека, не раз уже сыгравшего серьёзную роль в судьбе герцога.

Мысли герцога последнее время всё чаще и чаще возвращались к мысли о необходимости нанести визит или ещё, каким-либо образом организовать встречу со столь нужным ему человеком.

— Хабибуллин!

Повернув голову в сторону входной двери, правящий Герцог баронства Гарс терпеливо ждал, когда из-за плотно прикрытых дверных створок отзовётся так хорошо знакомый ему голос.

Вместо ответа, дождавшись когда в комнату неслышно просочилась чья-то невзрачная сутулая тень, едва слышным голосом, звук которого терялся уже в паре шагов от себя, прошептал:

— Ринат Маркович, а не напомните ли вы мне о вашем дальнем родственничке. Некоем Ярославе Сатине, сам себя называющим Верховным Ханом Поречной орды. Помнится, вы намедни упоминали, что он ваш какой-то дальний родственник?