Следователь, Демон и Колдун

— Ха! — каркнул Мерлин, — Ха! Может быть, Артур, может быть. Но если эксперимент «Локсли» увенчается успехом, то, возможно, нам и не придётся никуда ехать. Но это последний козырь… Однако же, речь сейчас не о том. У тебя ж ещё осталась бутылка, старый прохвост? Знаю, что осталась…

* * *

— Ага, — Фигаро кивнул, — я так и думал. Вы решили пойти своим излюбленным путём: если вы не можете решить проблему с Демоном, то…

— …то это не означает, что никто во всём мире не может её решить. Да, но дело не только в этом. Мне действительно было интересно, чем обернётся эксперимент «Локсли». И вот теперь мы ищем в снежных пустошах последнего подопытного — Луи де Фрикассо… Ах, дьявол, — Артур разочарованно ударил кулаком призрачной руки по воздуху, — может, нужно было расконсервировать лаборатории и воспроизвести всё заново? Сделать себя богом, изгнать Демона… Мечты, мечты… Хотя в боги я, откровенно говоря, никогда не метил.

Завывала буря за стенами избы, трещали поленья в печи, ворочался под полом домовой, не понимая, почему люди не идут спать — за полночь давно. Маленькое окошко у стола скрипело ставнями и, казалось, сами стены слегка пошатываются под напором ветра. В комнате было темно — по молчаливому согласию свет не включали. Лишь маленький колдовской огонёк, похожий на тлеющую лучину, дрожа, освещал угол стола, отражаясь в зелёном стекле полупустой бутылки. Так и сидели в темноте; даже Артур стал почти невидимым: лёгкий силуэт едва заметного жемчужного дыма, похожий на болотный огонёк принявший форму человека для того чтобы заманить, обмануть, утащить в болота и оставить гнить под корнями мёртвых деревьев.

В сущности, так оно и вышло, подумал следователь: когда-то очень давно Мерлин держал этот мир за горло, но, как оказалось, его самого держала за горло огромная чёрная тень, нависавшая над горизонтом. Вслух же Фигаро сказал вот что:

— Артур, а вам не приходило в голову, что Лудо не сможет нам помочь? Ведь если бы мог, то…

-…то давно бы уничтожил Демона? Нет, не факт, Фигаро, далеко не факт. Он, может, и не видит того, что нависло над миром. Знаете, как кот, который не видит еду, пока его не ткнёшь в неё носом. Вы просто не понимаете, как процесс, который Вильштейн в шутку назвал «Мерлиновой диетой» меняет мышление. Просто не знаете.

— Хм… А почему это «Мерлинова диета»?

— Потому что все алхимические препараты добавлялись в пищу. А препаратов было много, так что тут оставалось два варианта: или есть помалу, но давиться от мерзкого вкуса добавок, или жрать от пуза. Выбрали нечто среднее: дробное питание и частичное введение химикатов в кровь. Ну, уколы. Еда, правда, от этого вкуснее не стала, и старик Вильштейн постоянно ржал как конь: о, говорил, смотрите, какая у Мерлина диета: тройная порция гадости на завтрак, а потом еще и иголку в вену. Что поделаешь, на начальных этапах требовалось огромное количество химии. А колдовские процедуры проводились во сне. Так что испытательная зона лаборатории Локсли-1 — ну, та, где жили подопытные колдуны — больше напоминала санаторий… Какой там был бассейн — у-у-у-у-у! Как сейчас помню: мрамор, оникс, дриады, нереиды… В смысле, фонтаны такие. Со статуями. Радоновые ванны, минеральные воды, сауны. Садик был маленький. А библиотека— огромадная!

— И что при этом чувствовал человек? Который… которого…

— Ничего. Вообще ничего. Я помню, как Вильштейн мне рассказывал: первые пару недель абсолютно никаких ощущений. Только изжога от такого количества алхимии в пончиках и очень яркие сны — не всегда приятные, но, в целом, не кошмары. Так, занятные игры разума. Когда ты на химии такое часто бывает. Да вы и сами знаете, лечились же от эфирных контузий.

— А потом? — Следователь заёрзал на табурете, плеснул себе из бутылки и, отобрав у инквизитора нож, который тот бесцельно вертел в руках, стал нарезать колбасу на тонкие-тонкие кружочки. Получалось хорошо: нож у Френна был острый.

— Потом… — Артур ненадолго задумался. — Первые изменения начинались, примерно, в конце третьей недели. Спокойствие. Умиротворение. Резкое снижение мотивации — почти все подопытные забросили работу; только Вильштейн что-то там шкрябал в своих тетрадях. Возросший интерес к чтению — библиотека пришлась очень кстати. Небольшое усиление колдовских способностей по шкале Крегора-Моне. Нормализация сна… ещё чего-то там по-мелочи, не помню уже. А потом мы заметили, что вся опытная группа читает книги с какой-то запредельной скоростью.

— В смысле?