Следователь, Демон и Колдун

— В прямом. Томик на пятьсот страниц человек проглатывал за час. Нам пришлось расширять библиотеку и организовывать подвоз литературы. При этом подопытные запоминали абсолютно всё, каждое слово. И ничего, вообще ничего не замечали, можете себе такое представить? Даже Вильштейн не понял, о чём я говорю, когда я спросил его каково это — проглотить все пять книг Фламанци Резо за полдня. Понимаете? Для него это казалось чем-то само собой разумеющимся. Мы провели быстрый тест: он помнил каждое прочитанное слово. Остальные тоже. Способность нейронов мозга к почти мгновенной рекомбинации с сохранением проводимости и накопленного опыта. Для нас это стало откровением: мы-то твёрдо знали, что память — это о связях… Ладно, не буду вас грузить.

— Да ладно вам. Грузите. Не всё понятно, но интересно. — Френн отобрал у Фигаро колбасу. — Вы её хотите на триста колечек нарезать?.. А Лудо? Он-то откуда взялся? Вы же сами сказали, что подопытными стали колдуны из вашей научной когорты?

— Лудо… — Мерлин шумно вздохнул. — Лудо появился из-за Томаша Риддла. Жила тогда такая семейка — Фрикассо. Большие сволочи, но со связями. Мы часто решали через них разные деликатные вопросы, когда просто саблей, кинжалом или ядом в супе обойтись было нельзя. Фрикассо были дипломатами и очень хорошо разруливали вопросы с высшим, мать его, обществом. Поэтому члены этой семьи допускались даже в Башню. И был у них сын — младшенький. Лудо. Луи де Фрикассо. Паренёк лет двадцати. Приятный парень, но… Короче, он был умственно отсталым: к двадцати годам интеллект пятилетнего ребёнка. Генетика, ничего не поделаешь. Так карты легли. И вот как-то раз Фрикассо попросили Риддла избавиться от Лудо. Любыми способами. Чтобы, значит, не сидел сынок бельмом на глазу знатного рода. К тому же, Лудо был единственным наследником мужского пола, и, случись что с Фрикассо-старшим, его дочка Аглая получила бы кукиш с маслом. Традиции — не хвост собачий! Ну и Риддл согласился. Но Лудо он не убил, а пристроил в Башне уборщиком: мыть полы, протирать окна, сдувать пыль…

— Но Башня…

— Да, да, я в курсе. Башня чистит себя сама. Как и Академия. Риддл мне рассказывал, что, мол, поступил по совести, не дал, понимаешь, сгинуть бедному дурачку и работу ему нашел, чтобы не на подаяния жил, а на честно заработанные, бла-бла-бла… Да только я слишком хорошо знал Томаша. Понимаете, он сам пришёл с самого дна, его мать стирала простыни в борделе, а отец ушёл от них, когда Тому было два года. Но интеллект Риддла и выдающиеся колдовские способности помогли ему забраться на самый верх Белой Башни. Вот только в Башне не чувствуешь этой высоты. Там тебя окружают первые умы мира. Опять конкуренция, пусть и интеллектуальная. Риддлу же нужен был кто-то… Как бы вам сказать…

— Я понял, — Френн сделал большой глоток из стакана. — Кто-то, на фоне кого можно постоянно вспоминать о яме, из которой ты выбрался. Как на похоронах: покойника, конечно, жалко, но в голове-то, на самом дне, играет мысль: «хорошо, что сегодня не я».

— Вы совершенно правы, господин инквизитор. Луи де Фрикассо стал для Тома чем-то вроде талисмана на счастье. Кем-то на кого можно было смотреть, и вспоминать своё вероятное прошлое, которого у тебя получилось избежать. Я слишком хорошо знал Риддла. И я заявил, что Лудо — так его называли в башне — ну, Лу-и де Фрикасс-о, ясно? — станет участником эксперимента войдя в группу испытуемых. Типа, нужно же посмотреть, какой эффект оказывает трансформация на людей с крайне низким интеллектом. Контрольная группа, ясно?.. Ох, поверьте: на рожу Риддла стоило посмотреть, аха-ха-ха-ха!

— Хм… А вам не приходило в голову, что он просто грохнет Лудо где-нибудь в тёмном уголке? Как изначально и задумывалось?

— Приходило, — признал Мерлин, — но, во-первых, я внимательно следил за Лудо, а во-вторых, очень скоро это перестало быть актуальным. Когда личности испытуемых стали смазываться… А вообще, конечно, вы правы: с моей стороны это было ребячеством, так что во всей этой ситуации я, по сути, оказался ничем не лучше Тома. Даже хуже: я взял ничего не соображающего идиота, не способного ни осознать, что с ним происходит, ни отвечать за свои поступки, и сделал его подопытным в эксперименте…

— Ладно, ладно, — перебил Фигаро, — вам очень жаль, мы поняли. Уж простите, Артур, но мне, более-менее, известна ваша насыщенная биография. Можете тут рефлексировать сколько угодно, но монстром вы никогда не были… Вы лучше объясните, что значит, «личности стали смазываться»?