Следствие не закончено

Как сейчас помню: шестнадцатого июля по старому календарю я ходил свататься, восемнадцатого по всем церквам оглашали царский манифест, а двадцать первого… Знаете, как в то время пели рекруты:

Крестьянский сын давно готовый,Семья вся замертво лежит.Германска пуля ведь не дура,

Как раз уложит молодца…

Меня, значит, забрили, обоих сыновей Прохора Семеновича — Тимофея и Якова — тоже, и еще по нашему селу девятнадцать рекрутов первого запаса.

Ура-а-а… Вперед коли, назад прикладом бей!

Ну, моя светлая жизнь, можно сказать, на том и закончилась. Правда, в октябре месяце четырнадцатого года получил я от Аннушки письмо и посылку. В Галиции мы тогда фронт держали. Писала, что будет ждать меня, сколь продлится война. А в посылку зашила рукавицы, коржей домашних.

Да вот не дождалась, повесилась Анна Прохоровна. Почему? Страшно и говорить. От собственного родителя приняла бесчестье… Можно этому поверить?

Эх, не было поблизости меня! Я бы этого изверга… Один-единственный раз в жизни захотелось мне собственными руками задушить человека! Хотя разве это человек?

Мало того, что загубил дочь и сам ушел на каторгу, — весь свой род опозорил, сатана! Поверите ли, по всей округе матери детишек долгое время стращали дедом Балашом, будто нечистым.

А сыновьям каково?

Ну, Яков-то Прохорович хоть по лицу да обхождению зародился в мать, Прасковью Ивановну, а уж Тимофей — этот по всем наружным статьям сгадал в папашу: и ростом, и силищей, да и норовом… Он, правда, и парнем был по виду невеселым, — все будто чего-то обдумывает, а тут сначала на германской, потом на гражданке полных семь лет под пулями и спал и кушал, никак шесть ранений принял и контузию. От всего этого веселее не станешь! Но зато по направлению ума и совести… Мало у нас таких партийных людей, каким был Тимофей Прохорович Балашов. Любого спросите, и каждый вам скажет: мало! Вот одиннадцать лет он прожил на селе, после того как отвоевался, и все эти годы управлял Пастуховским сельсоветом так, что лучше и желать нельзя. Так сказать, по строгой справедливости. Все бедняки к нему шли. Он же и колхоз «Слово Ильича» еще до тридцатого года поставил на крепкие ноги. Ну, а когда началось раскулачивание…

Трудновато сейчас, а особливо вам, городским людям, судить о том, что в то напряженное время происходило на селе. Не знаю, как в других областях, а по нашей местности мужики тогда дошли до краю. Ведь чем силен был кулак? Да тем, что он в крестьянскую землю впивался, как медвежий клещ! А этого паразита иначе и не отдерешь, как вместе с живым мясом. Ну, а Тимофею Прохоровичу наказано было раскулачить ни много ни мало шестнадцать семей. Легкое дело? Соседи ведь все, знакомые люди. Даже собственной матери родного брата — церковного старосту — пришлось ему самолично выволакивать со двора! А за дядю, как на грех, заступился второй племянник — Балашов Яков Прохорович. Ну и схлестнулись два Балаша! Короче сказать, пустил Тимофей из носу кровушку и родному брату: не перечь, дескать, Яша, партийной линии!

Перегнул, думаете, председатель?

Может, и так, но только это на сухом берегу легко рассуждать, что вода в полынье холодна. А в те годы, когда начали мы перепахивать все единоличные наделы поперек межей, а скотину со всего села тулить под одну крышу, у многих, брат ты мой, мужиков засвербило под шапкой.

Ну, а в первый день праздника председателя сельсовета нашего убили. Топором посекли Тимофея Прохоровича насмерть, прямо посередь улицы.

Темень, верно, была, пурга, а главная причина — рождество Христово! Оно и сейчас бывает, что праздники у нас проходят по-дурному, особенно престольные, а раньше — срамота! Мужики, почитай, все пьяные, кругом драки, галдеж. Подпои в такое время ожесточенного человека да подсунь ему под руку косарь или топор — вот тебе и черное дело!

Сыну Тимофея Прохоровича было тогда годков близко к семнадцати. Именно. Сильный, помнится, был парень Александр Тимофеевич, самостоятельный и к девчатам уже подбирался. Но после смерти отца долго ходил по селу будто ушибленный и на людей смотрел дурными глазами.

Однако выправился.

А на комбайнера выучиться Александру помог родной дядя — Балашов Яков Прохорович. Он и тогда большие имел возможности. Известно, мужик длинный!

* * *

Первое мое знакомство с двумя комбайнерами Пастуховской МТС произошло в конце августа тысяча девятьсот сорок седьмого года, когда колхозники области, изведавшие в прошедшем, недоброй памяти тысяча девятьсот сорок шестом году полную меру невзгод от «каленой беды-засухи», начали снимать со своих полей превосходный урожай.

То была заслуженная награда за все беды и лишения; ведь люди так ослабели за голодную, а потому вдвойне студеную зиму, что еще на весенней пахоте и севе буквально валились с ног. Нередко можно было наблюдать такую картину: опустится обессилевший плугарь прямо в борозду и долго лежит, как бы вбирая в себя могучее дыхание земли, уже хорошо обогретой солнцем, но источавшей еще сырой дух подснежной прели.