Следствие не закончено

Тяжело достался сев. Председатели колхозов и бригадиры забегались и охрипли, выкликая, а то и просто-напросто выгоняя людей в поле.

Зато когда наступила страда осенняя, по избам остались только недолетки да перестарки. И озимые и яровые хлеба созрели в том году на редкость дружно, а дни стояли прямо один к одному — жаркие, ветреные, чуть проворонишь, и начнет осыпаться зерно на утеху гусям да курам. Ведь недаром голосистые девчата приравнивают уборочную к лучшей поре своей жизни:

Не покосят в час пшеницу —Зерно на землю падет.Не засватают девицу —

Прелесть даром пропадет.

Правильные слова! Время не ждет ни минутки, хотя, кажется, куда бы ему торопиться, времени? Ведь путь-то его — бесконечность!

Когда мы с Егором Васильевичем выехали из лесной просеки Пастуховского лесничества во владения колхоза «Светлая жизнь», нам еще издали показалась неприглядной такая картина.

Поле, уходящее золотистым накатом к дальнему перелеску. Тишина густая, знойная. Под палящими лучами солнца земля струит марево испарений.

А на поле стоит комбайн, как бы завязивший гребень своего хедера в неимоверно рослой и густой пшенице.

В тени машины, сидя на разостланной мешковине, неторопливо и вдумчиво дымили махоркой трое мужчин: помощник комбайнера, тракторист и председатель колхоза Федор Власьевич Поплевин. А в сторонке несколько колхозниц, погрузившихся в ворох соломы, судя по всему, успели уже за время вынужденного бездействия обсудить все сельские новости и сейчас сонливо прели на солнцепеке.

Сам же комбайнер, забравшись в чрево огромной машины, гремел там железом о железо и время от времени подбодрял сам себя такими, понятными только ему возгласами:

— Ага, вот оно, дело-то какое!.. Это же надо выдумать!.. Так, так… А если мы тебя заклиним наглухо, что ты скажешь?

Нашего приезда, казалось, никто не заметил.

Егор Васильевич неспешно спустился с тарантаса, подошел к сидящим мужчинам, деловито поздоровался со всеми за руку, затем неторопливо скрутил цигарку и лишь после этого задал председателю колхоза наводящий вопрос:

— Который день косите, Федор Власьевич?

В ответ Поплевин — здоровенный белесый мужчина с вялыми движениями и неподходяще тонким, просительным голосом — безнадежно махнул рукой:

— Час косили, два дня солому носили! Вон бабы говорят, что эти комбайнеры на сегодняшний день каши больше съели, чем намолотили зерна. И черт ее придумал, такую капризную машину!

— А ты, Федор Власьевич, бабьи шуточки не повторяй! — со злой горячностью возразил Поплевину тракторист — молодой, горбоносый и черный, родом тамбовец, по обличью грузин. — Этому комбайну, хочешь знать, цены нет! Тридцать косарей за ним не угонятся!

— Вон как! — Поплевин насмешливо скривился. — А чего за ним гнаться, когда он на месте стоит?.. Она, может, и хороша машина при таком механике, как Александр Тимофеевич Балашов. Ну, а вам с Иваном Ивановичем самое подходящее заведение — велосипед. Там знай себе болтай ногами, а голове утруждаться не надо!

Вскоре появился на свет и сам комбайнер Иван Иванович Луковцев — низенький, плотный, как бы насквозь промасленный человек лет сорока. Он стянул с головы кепку, отер ею взмокший лоб и сконфуженно пробормотал:

— Пекёт — и никакая сила!

— Да, погода на удивление, — поддакнул Луковцеву Егор Васильевич и, видимо, желая приободрить комбайнера, подал ему совет: — А вот Балаш парусиновую покрышку приспособил над мостиком, на манер зонта. Чтобы, значит, не припекало. И тебе бы, Иван Иванович, взять с него пример. Культурное обзаведение!

— Да на черта ему зонт! — с прорвавшейся злостью вмешался в разговор председатель колхоза. — Он и на мостик-то, почитай, не вылазит, ваш Иван Иванович, а все время внутрях сидит, будто в сенцах. Не иначе, у них вся машина скосоротилась! Да разве могут такие механики тягаться с Балашом?

— Эх, и язык у тебя, Поплевин, пустяшный! — снова зло осадил председателя колхоза тракторист. — Носитесь вы со своим Балашом, как дурные старухи с Николаем-угодником! «Балаш, Балаш»… А то, что Балашов все шестерни и запасные решета потягал со склада к себе на квартиру, — это порядок? Или позавчера: мы шесть часов ждали горючего, а у Балаша запас на полных два дня. Да и на поле такое, как у тебя в колхозе, Александр Тимофеевич свою машину не выведет. Окончательно скажу: вот нас с Иваном Ивановичем вы потчуете каждый день кулешом да луковой баландой, а для Балаша ты не пожалел бы собственной курицы. Да еще и дочку свою наладил бы к его дяде, Якову Прохоровичу, за дешевым вином! Избаловали человека начисто!

В этих из души вырвавшихся словах сердитого тракториста была большая доля истины. Действительно, Александр Балашов являлся для руководителей МТС и района таким комбайнером, которым можно было и козырнуть при случае: дескать, вот каких мы вырастили мастеров уборки, всей области на удивление. Поэтому слава Балаша, как лучшего механизатора района, поддерживалась всеми доступными способами.