Следствие по-русски-2

— Я надеюсь, что Разумовский поймет. А мне уже приходи­лось сталкиваться с чем-то подобным. С девушками, которые не верили, что влюбленный в них парень на самом деле является мошенником и аферистом. В свое время они наговорили мне немало весьма нелицеприятных слов, обвиняя едва ли не в зло­намеренной клевете на хорошего человека с целью поднять за его счет уровень раскрываемости. С матерями, которые ходи­ли по инстанциям, доказывая, что их сын не угонял автомаши­ну, не избивал в пьяном угаре прохожего до полусмерти, не насиловал с друзьями малолетнюю девчонку в подвале. Родители и влюбленные... Они искренне не могут поверить и защищают свои убеждения изо всех сил, пуская в ход все способы и сред­ства. Моего знакомого инспектора по делам несовершеннолет­них раз в неделю обвиняют в избиении детей, в подвешивании их за ноги к потолку, в изнасиловании. Он научился даже но обижаться, но... Нелегко. Как нелегко и смотреть в глаза тех, чьи родные и любимые пострадали от этих людей. Приходи­лось выслушивать и обвинения родственников убитого, тре­бования немедленной расправы над человеком, находящимся под следствием, а само расследование воспринималось ими как умышленное затягивание, следствие коррумпированности, продажности и попустительства. Можно легко дождаться по­щечины или плевка в лицо от родителей изнасилованной де­вушки, не понимающих, как можно вести следствие, когда нужно рвать насильника на части... И это мы тоже понимали и научились не обижаться, но... Все равно нелегко. Каждый раз очень и очень нелегко... Поэтому и невозможно занимать­ся этой работой, как... как работой. Если ты не знаешь, что ты делаешь и для чего, а просто зарабатываешь себе таким обра­зом на жизнь, то тебя ждет горькое разочарование... Вот и сей­час я меж двух огней. Я боюсь, что завтра-послезавтра может произойти большая беда, Лена... Отвык я немножко от роли «говнюка», — невесело усмехнулся я. — Пора вынимать этот костюм из сундука и стряхивать с него пыль...

Она села ко мне на колени и, взъерошив мои волосы, потер­лась щекой о мою щеку.

— Так легче? — спросила она, нежно касаясь губами моей шеи, уха, виска. — А так?..

Я рассмеялся и, подхватив на руки, крепко прижал к себе.

— Ну вот и хорошо, — прошептала она. — А все остальное образуется... Обязательно образуется...

* * *

Я зябко поежился от утренней прохлады и плотнее запахнул­ся в плащ, безуспешно пытаясь защититься от всепроникающей сырости тумана. Больше всего мне сейчас хотелось развести ог­ромный костер, завалиться на мягкий мох и тут же, в ласках исходящего от огня тепла, — спать, спать, спать...

— Едва документы на восстановление в розыске подал, а ста­рые знакомые уже тут как тут, — проворчал я, пританцовывая на месте. — И недосыпание, и недоедание, и ожидание, и непонима­ние... Здравствуйте, родные...

— Знать, судьба твоя такая, — услышал я позади себя приглу­шенный бас. Разумовский вышел из-за деревьев и посмотрел в сторону выступающего из тумана особняка. — Все еще спят?

— Вроде как проснулись. Через час им выезжать. Если ничего не изменилось...

— Ты, это... Не обижайся за вчерашнее на меня, — смущенно попросил иерей. — Хорошо?.. Наверное, это от эмоций...

— Обычное дело, — пожал я плечами. — Нам, цыганам, коче­вать, вам, оседлым, осуждать...

— Я и сейчас не верю, что она причастна к этим событиям, — сказал Разумовский. — Но я также знаю и то, что ты говорил все это не по злому умыслу или потому, что не веришь людям... Я знаю тебя и осуждаю себя за вчерашнюю вспышку... Но я на­деюсь, что ты ошибаешься.

— Мне бы тоже этого хотелось, — от души сказал я.

— Я так и думал! — обрадовался иерей. — Потому-то я и здесь... Пошли в машину, там теплей. Я оставил ее метрах в пятидесяти отсюда, на проселке. Дорога все равно одна, мимо нас не про­едут... Простуду подхватишь — кто ж тогда настоящих-то пре­ступников ловить будет?

— И то правда, — согласился я.

Мы прошли к машине и, забравшись в салон, с удовольствием отогрели озябшие руки в теплом воздухе автомобильной печки. Минуты текли бесконечно медленно, и я почти задремал, размо­ренный теплом и убаюканный музыкой из приемника, когда Разумовский толкнул меня в бок: — Едут.

 Мимо нас на большой скорости пронеслись две иномарки. Впереди шел темно-зеленый «джип» Зимина, а синяя «Вольво» следовала за ним по пятам. Я успел разглядеть широкоплечие фигуры телохранителей. Разумовский выждал пару минут и по­следовал за ними.

— Послушай, а на чем собирался ехать ты? — неожиданно повернулся он ко мне. — Ты же не рассчитывал преследовать их пешком?

— Конечно, не рассчитывал, — отозвался я. — На это есть твоя «девятка». Я знал, что ты приедешь.

Разумовский покосился на меня, но промолчал, ограничившись неопределенным похмыкиванием. Туман быстро рассеивался, тая под лучами солнца, и это позволяло нам не терять из виду машину Зимина, находясь, однако, на достаточном удалении.

— Полпути уже проехали, — сообщил Разумовский, победно поглядывая на меня. — До аэропорта нам осталось ехать минут двадцать-тридцать.