Слепящая тьма [СИ]

Когда его бросили в зиндан, первым делом он огляделся. Нет, не выбраться. Гладкие бетонные стены, высота больше двух метров, сверху лежит крышка из толстой стали, наверное, еще сверху положили что-нибудь тяжелое. Седой молча сел, поджал под себя ноги по-турецки и стал ждать утра…

Крышка поехала в сторону, когда было два часа ночи, Седой уже засыпал. Сначала ему показалось, что это всего лишь сон, который исчезнет, как мимолетный утренний туман. Но, подняв глаза и увидев в круглом лазе зиндана одиноко мерцающую в небе звезду, он вдруг понял — не сон!

— Русский! Ты слышишь меня, русский? — шепот сверху показался Седому громким, словно грохот орудий…

— Слышу! — прошептал Седой, терять ему было уже нечего.

— Дай руку!

Седой протянул вверх руку и тут же почувствовал, как кто-то невидимый в темноте схватил ее и с силой рванул наверх. Все происходило в полной тишине, лишь едва слышно было дыхание двух людей…

Уже через несколько секунд Седой оказался на земле, кто-то навалился на него сверху прижимая к земле, ладонь зажала рот…

— Слушай меня, русский! Уйти отсюда хочешь? — незнакомец говорил по-русски свободно, без малейшего акцента — если хочешь, кивни.

Седой кивнул, он не понимал, что происходило. Неужели спецназ?

— Тогда запоминай! На окраине села, примерно четыреста метров отсюда на север — блокпост. Четыре духа, два автомата, ПКМ и СВД. Скорее всего — под кайфом. Мы — в Алхан-Кале, понял?

Седой снова кивнул.

— На, держи! — что-то ткнулось в ладонь, рука, зажавшая рот вдруг исчезла. Седой машинально обхватил предмет, понял — нож. Зачерненное лезвие длиной сантиметров шестнадцать, обмотанная шнуром рукоять. Острый — можно бриться…

— Слева у ворот двухсотый, у него — Калаш. Заберешь. Выйдешь через калитку, она закрывается на засов. Не нашуми, делай тихо…

— Ты кто? — Седой напрягал зрение, как мог, но видел только серый на черном зеркале ночи силуэт в паре метров от него. Силуэт — и голос, больше не было ничего…

— Шайтан… Ах шайтан…

Муса Бабаев, «полковник» армии республики Ичкерия метался по двору, словно загнанный зверь. Рядом с черным зевом зиндана молча стоял бригадный генерал Ходжиев. Произошедшее ночью не укладывалось у него в голове. В кармане куртки истошно заверещал, завибрировал сотовый телефон, требуя внимания. Ходжиев достал его, поднес к уху, мрачнея с каждым словом…

— Передай по связи — пусть отсекают от границы. Он пойдет на границу, понял? Всех поднимай!

— Что?

— Четверых кончили на блоке — мрачно пояснил Ходжиев — ножом. Забрали СВД, с одного сняли ботинки и всю форму. Теперь у него два ствола…

— Это американцы…

— Заткнись! — тяжело проговорил Ходжиев.

Это легко сказать — американцы. И что дальше? Деньги то ему — привезли. А с американцами ссориться себе дороже — потом в Джохар-Галлы за это спросят. Но и оставлять это просто так — нельзя, тогда потеряешь намус.[37] Что-то надо предпринять…

— Ваха! Приведи сюда американцев!

Боевик с короткоствольным автоматом — тот самый, похожий на наркомана — бросился исполнять поручение…

Американцы появились через минуту, верней — американец. Один — тот самый, что был у них старшим. Следом спешил Ваха, тыча американцу в спину стволом автомата…

— What's happened?… Что происходит? Мы привезли… money.

— У меня сбежал раб! Убил моих людей! Без помощи выбраться из зиндана он не мог! — Ходжиев словно выплевывал слова — я хочу знать, что вы знаете об этом…

— Мы ничего не знаем! — твердо ответил американец.

— Пока мы не разберемся, ни вы, ни ваш конгрессмен отсюда не выйдете…

— Мы уезжаем сейчас…

Американец вынул руки из карманов, в одной из них был странный, кургузый, с широкой рукояткой пистолет, в другой — осколочная граната…

— Шайтан! — первым увидел, что происходит Бабаев, он начал поднимать автомат — и вдруг упал как подкошенный, пятная кровью землю. Звон разбитого стекла заглушил звуки выстрелов — кто-то дал короткую очередь из Вала через окно, Ходжиев, уже протянувший руку к Узи, застыл на месте. Американец повернулся, словно балетный танцор, вскидывая пистолет…

Пх! Пх! Пх!

Стоявшие у ворот двое боевиков из отряда Бабаева отправились к Аллаху бесшумно и быстро, так и не успев понять, что происходит…

— Ваха… — пробормотал Ходжиев, не понимая, почему его телохранитель держит гостя под прицелом, но не стреляет…

— У него неисправен автомат. Нет затвора… — Ходжиев с ужасом понял, что акцент у американца куда-то пропал, он разговаривал на чистейшем русском. Неужели это русские? Неужели его обманули…

— Шакалы, вам отсюда не уйти. Никто не уйдет! В селе мои люди…

— Ошибаетесь. Мы уйдем. Все ваши люди в доме уже у Аллаха. А в сумке с деньгами взрывчатка, нажму кнопку — и к Аллаху отправимся мы все. Иди к машине! — американец указал направление стволом пистолета…

Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне. Двое американцев с оружием наизготовку вышли из дома, еще один выгнал из гаража джип Brabus G — личную машину эмира Ходжиева, которую никто и никогда не посмел бы остановить. Эту машину для эмира угнали полгода назад в Москве, и таких в Ичкерии было штуки три, не больше.