Слетевшие с катушек

Крис спрятался за старыми коробками, расположенными сбоку от входа, так, чтобы ему было видно дверь. Джерри последовал его примеру, и вскоре они оба затаились, сидя на корточках за грудами хлама и внимательно наблюдая за происходящим.

Джерри чувствовал, что они поступили неправильно. Нечестно по отношению к Софи, и эта мысль изъедала его душу, словно моль – старую шубу.

Прошла пара минут, прежде чем шаги стихли и дверь в архив резко распахнулась. Крис и Джерри вжались в стену, увидев знакомое лицо старшего санитара.

Редмон размашисто шагнул внутрь комнаты и включил фонарик. Он деловито крутил его в руках и, прищурившись, осматривался вокруг, как хищник. Свет от фонаря прошёлся по коробкам, за которыми сидели Джерри и Крис, и они быстро юркнули из света в темноту, надеясь, что санитар их всё-таки не разглядел. Когда Редмон перевёл луч фонаря на стеллажи, сердце у Джерри будто замерло, а потом начало бешено колотиться в груди. Видно было, как лицо санитара задумчиво хмурится. Редмон выключил фонарик и скрылся за стеллажами, похрустывая стеклом под ботинками. Именно там и лежала Софи.

Джерри взглянул на Криса. Казалось, что его друг вот-вот взорвётся от злости. Его губы были плотно сжаты, а глаза сузились как крохотные щёлки.

– Крис? – шёпотом позвал друга Джерри, сочувственно положив ему руку на плечо, но тот грубо её скинул.

– Это ты виноват, – тихо процедил он сквозь зубы. Голос его был угрожающе спокойным.

– А при чём здесь я, Крис? – возмущённо отозвался Джерри. – По-твоему, это я её там оставил?

Крис резко вонзил в Джерри острый взгляд и прошептал дрожащим от ярости голосом:

– Лучше замолчи, Джерри! Если бы не ты со своими призраками, нас бы тут не было!

Джерри негодующе уставился на друга, но промолчал.

Послышалось недовольное ворчание, и из коридора стеллажей вышел Редмон с Софи на руках. Девушка болталась, как кукла, а длинный водопад её шоколадных волос подметал пол.

Крис еле сдерживал себя, покусывая ногти на руках до кровавых ранок. Джерри понимал своего друга, хоть и был немного обижен на него. Он ещё с самого начала, в дневной комнате, заметил, как Крис смотрел на Софи. С не свойственной ему нежностью и осторожностью. Его другу сейчас очень больно и он не знает, что говорит.

Редмон ещё раз окинул помещение угрюмым взглядом, с трудом отворил дверь и вышел из комнаты, щёлкнув выключателем напоследок. Дверь закрылась за ним с лёгким хлопком, и всё вокруг поглотила тишина. Такая невыносимо тихая…

Отдаляющиеся шаги молотком били по барабанным перепонкам. Джерри никогда не чувствовал себя так… беспомощно. Он смотрел на Криса, который зарылся лицом в ладони так, словно действительно был виноват во всём этом.

Может, это так и есть?

Джерри хотел было что-то сказать, но Крис внезапно поднялся на ноги. Над ним словно сгустилась тень. Он встряхнул головой, как бы пытаясь отогнать её – или взгляд Джерри, – и быстро направился к двери. Почти бегом.

– Крис! – с горечью окликнул его Джерри, но Крис даже не обернулся. Он быстро исчез за закрытой дверью, и её хлопок озарил тишину глубоким эхом.

Джерри остался один на один со своим страхом и болью. И темнотой.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он выполз из-за коробок и, нашарив в темноте дверь, выбрался в коридор.

Джерри медленно побрёл к своей палате, ощущая, как что-то тяжёлое внутри, словно камень, тянет его к земле и каждый шаг даётся с трудом. Он не помнил, как спускался по лестнице, как дошёл до своей палаты и лёг в постель.

Он слышал кряхтение Ивана и посапывание Криса. Ему не удавалось уснуть. Джерри разглядывал фотографии в предрассветных сумерках, стараясь унять чувство вины. С одной на него смотрели его родители, а с другой – седая старушка на унылом крыльце домика. Гладкий серп полумесяца виднелся в уголках фотографий, почти один и тот же, а с ним и звёздное небо, как россыпь бисера.

В итоге Джерри настиг сон, наполненный темнотой и болью, который всё глубже и глубже проникал в его разум, выскребая оттуда потаённые страхи.

Глава восьмая

Софи свернулась комочком в углу кровати, вслушиваясь в тишину. Изолятор всегда был окутан ею. Белые стены, кажущиеся ей прозрачными, пестрели трещинами. Это мысли тех, кто были здесь до неё. Они впечатались в стены, став частью этого места. Софи поёрзала, укутываясь в одеяло. Здесь всегда холодно, одиноко и темно, даже несмотря на то, что льющийся из флуоресцентных ламп свет заливает комнату.

Каждый, кто попадал сюда, слышал шёпот.

Софи пыталась бороться с ним, думала о многом другом, лишь бы не окунаться в омут своего прошлого. Здесь любой думал о нём.