Слезы Брунхильды

Было еще одно обстоятельство, о котором Фредегонда не сказала вслух, но которое еще больше усилило ее гнев и заставило еще сильнее возненавидеть своего давнего врага, благословившего этот неслыханный брак. Претекстат… Епископ Руанский вновь роковым образом вмешался в ее судьбу — в обстоятельствах, столь сходных с событиями двенадцатилетней давности, что королева не могла не увидеть здесь явного желания мести с его стороны. В тот раз он был одурачен ею, когда именно она подстроила так, что королева Одовера стала крестной матерью своей собственной дочери. Это привело к тому, что королеву отправили в монастырь, а Претекстат, очевидно, навсегда распрощался с надеждой когда-либо стать епископом-митрополитом. На сей раз, благословив этот тайный брак, к тому же кровосмесительный в глазах Церкви, поскольку тетка и племянник считались почти кровными родственниками, он сделал Брунхильду фактически дочерью Хильперика, тем самым она попадала под его покровительство. Теперь никто не мог убить Брунхильду, потому что в этом случае на весь королевский дом пал бы несмываемый позор, — а уж тем более сам король. Но еще хуже для Фредегонды было то, что ее собственные дети, Хлодобер и Самсон, лишались возможности в будущем взойти на трон, ибо, вступив в брак, Мерове прочно утвердил себя как прямой законный наследник своего отца.

Но этого она могла и не говорить — одних лишь слов о предательстве оказалось достаточно, чтобы Хильперик пришел в ярость. Обыскав всю крепость, он резко повернулся и впился глазами, в Бепполена, который все это время следовал за королем с видом побитого пса.

— Проклятие! Где ты их прячешь?

— Монсеньор, я здесь ни при чем, клянусь вам! — умоляюще произнес командующий гарнизоном, совсем растерявшись от внезапного порывистого движения короля. — Я вообще не знал, что принц в Руане! Сам я был в отлучке, осматривал окрестности…. Когда я вернулся, все уже свершилось. Епископ обвенчал их. Это его вам нужно расспросить. Он… он вам скажет, где они.

Хильперик бросил на герцога испепеляющий взгляд, — затем резко отстранил со, своей дороги и широкими шагами удалился, бормоча ругательства.

Претекстат ждал короля в соборе, сидя в епископском кресле, как и подобало священнослужителю его ранга, окруженный толпой монахов и послушников, рослых, словно молодые дубки, и скорее похожих на отъявленных головорезов, чем на служителей Божьих. Такая предосторожность вызвала лишь презрительную усмешку на губах короля, который направился прямо к епископу, без лишних слов схватил его за воротник и швырнул к подножию его высокого кресла, словно тот был обычным слугой, застигнутым за каким-то проступком — впрочем, в глазах короля так оно и было.

Группа монахов мгновенно окружила Хильперика, не осмеливаясь, однако, его трогать.

— Что-то не так? — Хильперик огляделся по сторонам.

Монахи с мрачным видом отступили, ограничившись тем, что помогли епископу встать. Между тем в собор вошли Бепполен и его свита.

— Это святотатство — входить в святое место с оружием в руках, — прохрипел епископ прерывающимся от гнева голосом. — Бог видит тебя, и он тебя покарает, король Хильперик! Очень скоро тебе придется ответить перед Господом за все прегрешения, совершенные тобой!

— Кажется, я не понял. Ты смеешь мне угрожать? Претекстат выпрямился и, не отводя глаз, твердо взглянул на короля.

Если не считать резкого контраста между тонзурой одного и длинными волосами другого, оба мужчины были примерно одного роста, не превосходившего пяти футов и нескольких дюймов[41], и одинакового телосложения — крепко сбитые и коренастые. И в этот момент казалось, что епископ вполне в силах защитить себя.

— Разве служитель Бога может угрожать королю? — спокойно спросил он. — Однако не забывай, король Хильперик, что твои деяния осудит твой Создатель, и тебе придется отвечать за них, рано или поздно, ибо всякий человек смертен.

— А некоторые даже более смертны, чем другие.

— Теперь, кажется, ты мне угрожаешь.

— И ты даже не подозреваешь, насколько серьезно. Где мой сын? Где Брунхильда?

— Они под защитой Бога.

Хильперик нахмурился, и некоторое время молча смотрел на своего противника, затем спросил уже более ровным тоном:

— Ты хочешь сказать, что они мертвы?

— Я хочу сказать только то, что сказал. Этот собор находится под защитой Бога, как все святые места. А сейчас вели своим людям выйти отсюда, ибо они оскорбляют Бога и Церковь!

— Вот как? А обвенчать тетку и племянника — это не значит оскорблять Бога и Церковь?

— Они не кровные родственники и породнились лишь после ее первого брака…. Поэтому я мог благословить их, не нарушив при этом канона. Мы можем поговорить об этом, но не в присутствии твоих солдат…

Движением головы король приказал Бепполену и его людям удалиться, что те и поспешили исполнить, так как боялись небесной кары.

— Итак, они здесь…

— Нет, не здесь. В базилике Святого Мартина, возле-крепостной стены.

— Хорошо. Тебе придется заставить их выйти оттуда.