Сломанная роза. Сборник рассказов

– У вас всё в порядке?

Ответа не последовало. Павлу показалось, что из-под двери выбивается тусклый свет. Он неловко толкнул деревянную дверь, ввалившись в комнату. Кровать была пуста, а сама комната преобразилась. На столе и по полкам ютились маленькие круглые свечки, и мягкое мерцание освещало большую часть пространства. Из дальнего угла доносилась приятная слабая музыка, нежная и спокойная, но источника звука не было видно.

– Тётя Маша? – Павел замер в удивлении, держась рукой о стену. Какая-то потерявшаяся мысль не давала ему покоя с самого вечера, с приезда тётки, и сейчас вновь начала доставать его, жужжа в голове надоедливой мухой. Что-то такое он знал, не особо важное, а потому и забыл.

– Павлуша… – окликнул его тёткин голос.

Юнцов обернулся, но никого не увидел. Тёмный коридор пуст, на шершавых старых обоях играют отблески свечей. Он был уверен, что голос принадлежит его тётке, но что-то с этим голосом не так. Павел пошатнулся, переводя взгляд обратно в комнату, и застыл.

– Павлуша, сколько тебя можно ждать?

К нему приблизилась девушка, молодая и красивая. Блики огоньков игриво лизали её обнаженное тело.

– Кто ты? – Павел широко распахнул глаза. Ворох беспорядочных мыслей взметнулся к потолку стаей потревоженных бабочек. И где-то среди них затерялась та самая надоедливая муха, та не особо важная мысль, которая всё это время мельтешила на заднем плане, да так и осталась незамеченной.

Он зажмурил глаза. Зажмурил со всей силы. Голова пошла кругом, и Павел едва не сполз по холодной стене, успев вовремя подставить вторую руку. Сейчас он откроет глаза, и всё встанет на свои места, наваждение исчезнет – это всё тёткина наливка. Это она во всём виновата! Это из-за наливки у него такие странные сны.

Павел открыл глаза. Девушка вопрошающе смотрела на него. Она стояла так близко, что можно было уловить сладкий аромат её духов.

– Кто ты? – беспомощно повторил он.

Она изумленно вскинула брови, две тонкие чёткие линии, а затем её пухлые губки вытянулись в улыбке.

– Я твоя тётя, – весело ответила она.

Павел, пошатываясь, всматривался в юное лицо. Было в нём что-то отдалённо знакомое…

– Не может быть… – он закашлялся.

– Почему же? – тонкие пальчики нежно легли на его плечо. – Так гораздо лучше, не правда ли?

– Я не понимаю… – он окончательно запутался, потеряв последнюю нить реальности. Где-то в глубине сознания томилась хрупкая надежда, что всё это сон. Да, необычный и захватывающий сон. Наутро он проснётся с головной болью, выпьет пару таблеток аспирина и проводит тётку до вокзала.

– А тебе и не нужно понимать, наслаждайся жизнью, – она прильнула к его пересохшим губам, и он смирился, полностью покорившись чарам ночного поцелуя. Нехотя разомкнув губы, девушка нежно взяла его за руку, потянув в сторону кровати.

Всё плыло перед глазами. Музыка ласкала слух, свечи таинственно мерцали. Павел ощутил приятное жжение в области паха. Он хотел её и не важно, кто она: его тётка или сама Афродита, посетившая обшарпанную комнатушку.

– Смелее, – шепнула она.

Павел оторвался от стены и, пошатываясь, побрёл за ней, неуклюже стягивая пижамные штаны. Избавившись от одежды, он рухнул на скрипучую кровать, потянув девушку за собой. Она легла на него, прижимая своим горячим телом. Всё окончательно смешалось перед глазами, и Павел осознал, что проваливается в бездну.

– Не сейчас, ещё не время… – беспомощно прошептал он, прежде чем окончательно погрузиться в сон, мрачный и глубокий.

Его сознание долго блуждало в непроглядной тьме, пока не обнаружило ту самую мысль, надоедливую жужжащую муху, не дававшую Павлу покоя. Теперь она казалась более важной, и, вместе с тем, пугающей. Дверцы памяти распахнулись, обнажив полузабытые факты.

Два года назад его известили о смерти одной из тёток, на похороны которой он так и не поехал. Встретив тётю Машу, он сморозил глупость, сказав, что похоронили её. На самом деле умерла тётя Тамара. Только, тётя Тамара не могла умереть. В этом году тётя Тамара прислала своему племяннику новогоднюю открытку с большим белым зайцем, в которой пожелала ему всех благ и здоровья. Такая манера у пожилых людей – слать родственникам открытки.

Павел открыл глаза. Гостья сидела рядом с ним на кровати, нежно сжимая пальцами его правую руку и поглаживая ладонь. Головокружение исчезло, теперь он видел всё намного отчётливее: свою комнату, танцующие огоньки свечей, её приятное округлое лицо и пышные груди. Он попробовал встать, но не смог. Слабость, сковавшая тело, была настолько сильной, что теперь он не мог пошевелить и кончиком пальца. Павел вопросительно посмотрел на девушку, та всё поняла.

– Да не умерла я, – она печально улыбнулась. – Я только впала в спячку, годы уже не те.

Он смотрел на неё, не в силах выдавить и звука. Смотрел, не отрываясь, и на его глазах она начала меняться. Русые волосы подёрнулись сединой, приятное гладкое личико окутала сетка морщин, красивые глаза выцвели, глубже ввалившись в глазницы, пышные груди сморщились и обвисли. Ужас холодом пробежал по его телу.