Слова, из которых мы сотканы

Мэгги поблагодарила Крессиду за оказанное внимание, потом взяла себе кофе и банан и вышла в сад. Она села на скамью возле пруда с карпами и вспомнила, как стояла здесь несколько недель назад, кружась в неуклюжем танце вместе с Дэниэлом. Она вгляделась в чернильную глубину пруда, провожая глазами хаотический танец золотистых теней под поверхностью воды. Как она оказалась здесь? – спрашивала себя Мэгги. Как жизнь привела ее к этому театральному и трагичному финалу? Как она, Мэгги Смит – мать, бабушка, администратор, – взяла на себя ответственность за жизненные итоги стольких людей? Много лет назад, разводясь с Питером, она думала, что это самый драматический опыт, который ей когда-либо придется пережить. Она думала, что не вынесет этого: судебные слушания, жестокие разговоры, беседы с детьми, плохие новости для друзей и членов семьи. Она считала, что это совершенно не в ее стиле. Но она выдержала, вышла из этого с улыбкой и обновленным интерьером, демонстрировавшим ее жизненный оптимизм. Последующие отношения с бывшим мужем, ее подругой и обоими детьми оставались ровными и дружественными. Мэгги втайне полагала, что все это произошло только благодаря ее усилиям.

Но здесь… здесь был совсем иной уровень человеческой драмы.

Мэгги очистила банан и обнаружила, что у нее пропал аппетит. Радость и волнующее предчувствие, охватившие ее полчаса назад, совершенно исчезли. Тогда Мэгги стала методично глотать кофе, как будто это каким-то образом могло рассеять серый туман в голове и решить, как лучше поступить.

В ее сумочке лежало письмо от Робин. Мэгги рассеянно заглянула в сумочку, потом посмотрела на карпов. Потом залезла в сумочку, достала письмо и мобильный телефон и начала составлять сообщение. Эта работа заняла целых полчаса. Послание для незнакомого человека выглядело холодным и безвкусным. В конце концов Мэгги остановилась на следующем:

«Дорогая Робин,

Меня зовут Мэгги Смит. Я дружу с Дэниэлом Бланшаром. Он получил ваше письмо и был бы рад встретиться с вами, но, к сожалению, его здоровье сейчас не в лучшем состоянии, поэтому я пишу вам это сообщение. Думаю, вы извините меня за настойчивость, но было бы желательно увидеться с ним скорее. Если вы до сих пор хотите встретиться с ним, пожалуйста, ответьте на это сообщение, и я подскажу вам название клиники в Бери-Сент-Эдмунсе, где он находится. Буду рада услышать ваш ответ».

Она решила, что такое сообщение передает ощущение срочности без неприятных и обескураживающих подробностей. Она умышленно написала «клиника», а не «хоспис», на тот случай, если мысль о необходимости как можно скорее встретиться с отцом, который, возможно, умрет со дня на день, отвратит Робин от поездки. Мэгги трижды перечитала сообщение, а потом, зажмурившись от безмерности того, что ей предстоит сделать, отправила его.

Тяжелые, горячие слезы, набухшие под веками, заставили ее открыть глаза. Она чувствовала, как конец приближается к ней, словно пылающий тоннель, а она была не готова, совершенно не готова к этому.

Лидия

На следующее утро, еще до полного восхода солнца, Лидия выбралась на улицу из безмолвного дома. Она не спала прошлой ночью; ее тело было слишком наэлектризовано после упражнений с Бендиксом, а разум переполнен новыми замечательными мыслями, о которых стоило подумать. Поэтому она лежала в своей пустой постели (Бендикс предложил остаться с ней, но Лидия нуждалась в некотором уединении) и смотрела на луну, проплывавшую по небу и достигшую кульминации своего льдисто-голубого величия после двух часов ночи, а потом постепенно тускневшую по мере того, как небо наливалось на горизонте алым цветом. Дом, когда Лидия на цыпочках спускалась к парадной двери, был как будто пропитан сущностью того, что произошло вчера между ней и Бендиксом. Это ощущение просачивалось сквозь кирпич и струилось по лестнице. Оно стояло в воздухе, терпкое, как аромат духов. Они с Бендиксом занимались сексом в этом доме. И не один раз, а целых три. И не в одном месте, а в нескольких. В сауне, в ее постели, потом в душе. Они оставили свой запах во всех углах. То, что случилось вчера, изменило Лидию, изменило с головы до ног, и ей хотелось, чтобы эта перемена коснулась всего остального, включая большой безликий дом. Секс с Бендиксом наделил ее дом душой.

Лидия широкими шагами прошла по садовой дорожке и свернула на улицу. Она ощущала, как мышцы от коленей до паха ноют от сладостной боли, и шагала все шире и шире, желая усилить это ощущение. Это была здоровая боль, означавшая, что ее мышцы занимались тем, для чего они предназначены, и делали они это с беззаветным энтузиазмом.