Слова, из которых мы сотканы

День, который Робин наметила для встречи с братом, сестрой и отцом, сначала был солнечным, но теперь стал пасмурным и прохладным. Предыдущий день был безоблачным и жарким; она дошла до университета в сарафане без лямок, какой обычно надевала на каникулах за границей. Но сегодня наступила совсем другая погода, а Робин обещала Дину, что будет в красном платье. То платье, которое она имела в виду, было слишком легким, поэтому теперь она изучала свой гардероб в поисках оттенков красного. Потом она увидела желтовато-красное модельное платье, то самое, которое Джек подарил ей на «юбилей» их знакомства. Она пощупала ткань и решила, что в определенном смысле это будет идеальное платье для сегодняшнего дна. Потому что этот день сулил благоприятные вести, потому что само платье было благоприятным предзнаменованием и потому что ей понравилась идея надеть что-нибудь совершенно неуместное.

Робин натянула платье и примерила его в комплекте с красной толстовкой на молнии. В качестве обуви она выбрала красные балетки и повязала волосы небрежным узлом, кренившимся вбок и открывавшим татуировку на шее. Посмотревшись в зеркало, Робин подумала: «Я выгляжу очень молодо». Она добавила несколько штрихов черной подводкой для глаз и красной помадой. Снова посмотрев на себя, Робин подумала: «Я выгляжу как Лили Аллен»[44]. От этой мысли она рассмеялась, несмотря на нервозность.

Джек улыбнулся, когда Робин предстала перед ним в кабинете минуту спустя.

– Ты выглядишь чертовски хорошенькой, – сказал Джек.

Робин улыбнулась своим мыслям.

– И я собираюсь в последний раз спросить тебя: ты совершенно уверена, что не хочешь, чтобы я сопровождал тебя?

– Совершенно. Честно. – Она сняла пушинку с его коричневой рубашки-поло и сдула ее на пол. Потом протянула руку и погладила Джека по щеке. Щека была щетинистой и теплой. Он удержал руку Робин, потом поцеловал ее ладонь.

– Тогда запомни, – сказал он, – я хочу чтобы ты вела записи. Мне понадобятся все подробности, когда я буду писать роман об этом.

Робин засмеялась:

– Ну да, конечно. А что ты напишешь про этот самый момент?

Он отклонился назад, улыбнулся и окинул ее оценивающим взглядом.

– Я напишу: «Она надела свое любимое платье. Ее потрясающий ухажер купил ей это платье три месяца назад, и тогда она полюбила его. Ей очень повезло, что она встретилась с ним».

Робин нежно пихнула Джека в плечо.

– Ну, хорошо, тогда я пойду, – сказала она. – Последний поезд доставит меня сюда в полночь. Ты дождешься меня?

– Само собой, – ответил он. – Но… – Он замолчал и уставился в пол, как будто подыскивая нужные слова.

– Что? – спросила она.

– Ничего, – сказал он.

– Нет, давай уж говори, что там.

Он вздохнул:

– Ну, что ты будешь делать, если он умирает… то есть если он выглядит так, словно долго не протянет, а тебе нужно уходить, чтобы успеть на поезд?

Робин пожала плечами. Она не подумала об этом.

– Полагаю, я вернусь домой и приеду туда на следующий день.

Джек кивнул. Робин видела, что у него на уме другие мысли, но у нее не было времени, чтобы выслушать их. Она еще раз поцеловала его и вышла из дома. Мир покатился перед ней, словно слегка подвыпивший прохожий, когда она прошла первые несколько ярдов к станции подземки. Все вокруг казалось другим. В своем желтовато-красном платье и темных очках Робин ощущала себя другим человеком. Какое-то время она не могла придумать, кого изображает, но потом вдруг вспомнила: она изображает саму себя.

Робин сохранила это странное чувство изображения самой себя, когда полчаса спустя поднималась по эскалаторам станции «Ливерпуль-стрит». Фактически, чем ближе Робин оказывалась к назначенному месту встречи, тем усерднее примеряла эту маску. За последние несколько недель Робин превратилось в такое зыбкое, нематериальное существо, что не могла подойти к этим новым людям – к брату и сестре, – в каком-то ином виде, только тем человеком, которым она ощущала себя раньше. Она проверила время: опоздание на две минуты. Поправила волосы, подтянула воротник платья, поддернула пояс. Ощутила, как на коже выступила легкая испарина, и успокоила нервы глубоким дыханием и напоминанием о том, что она Робин Инглис, та самая Робин Инглис, и это очень круто.

Она замедлила шаг, а потом остановилась, когда увидела их. Она поняла, что это они. Не было никакой необходимости описывать платья или аксессуары. Высокая худая женщина с темными волосами на косой пробор и высокий худой юноша с темной короткой стрижкой. Женщина была одета дорого: модные джинсы, голубая футболка и кардиган из тонкой шерсти. Юноша был одет дешево, во что-то повседневное из супермаркетов. Если рассматривать их отдельно, между ними не было очевидной связи, но, когда они стояли рядом, их можно было назвать только братом и сестрой.