Слова, которые мы не сказали

– Нет, к сожалению. Я звонила ей днем, чтобы напомнить о встрече, но она отреагировала равнодушно, и ее сложно винить. Знаешь, я начала извиняться за вчерашнее, но она меня сразу остановила. Мэрилин не хочет даже слышать имени Дороти.

– Бедная Дороти. Хорошо хоть, что ты сможешь помириться с мамой. Дороти будет счастлива.

– Точно. Наконец я избавлюсь от этого груза.

– Дороти просто хочет, чтобы ты объяснилась с мамой, пока не стало слишком поздно.

– Джейд, ты говоришь это мне или себе?

– Ты права. Я должна рассказать папе правду о том дне рождения. Я и сама знаю.

Должна ли? Конечно, я сама убеждала в этом подругу, но сейчас думаю по-другому. Значимость чистой совести может быть слишком переоцененная, особенно когда речь идет о такой вещи, как ложь во благо.

– Джейд, может, тебе все-таки не стоит признаваться? Что плохого в том, что твой отец будет продолжать думать, что у него примерная дочь?

Книжный магазин заполнен преимущественно женщинами. Мне кажется или каждая указывает на меня пальцем и улыбается? Одна дама подмигивает мне и поднимает вверх большой палец.

Внезапно меня осеняет. Они все смотрели шоу и теперь считают меня великодушным человеком, готовым простить злую мать.

Мы с Джейд устраиваемся рядом с Дороти и Патриком Салливаном. Патрик что-то ей говорит, но она сидит молча, сложив руки на колени. Я касаюсь ее плеча, и она подается вперед.

– Как приятно, что ты пришла, – говорю я ей. – После того, что вчера случилось, не удивлюсь, если ты не захочешь даже слышать о Фионе и ее Камнях прощения.

Дороти поворачивается ко мне, и я замечаю черные круги у нее под глазами.

– Всепрощение – прекрасный тренд. Я до сих пор в это верю и была рада услышать, что ты наконец решилась встретиться с матерью. – Она понижает голос. – Значит ли это, что ты получила предложение от WCHI?

На меня обрушивается страх.

– Сегодня днем я получила ответ от мистера Питерса.

– Он недоволен, что темой твоей программы стали Камни прощения?

– Не скажу, что он был рад, но принял мои объяснения и все понял. Золотой человек. Он просил меня прислать новую идею, над этим я и работаю. Думаю поговорить о нефтяном гидроразрыве и возможных проблемах с пресной водой. Большая энергетика может повлиять на экологию Великих озер.

– Какой ужас!

– Да. – Интересно, Дороти имеет в виду непосредственно мое предложение или гидроразрыв? Для меня ужасно и то и другое. Мне страшно, что я могу потерять надежду на работу в Чикаго. Хорошо, что в WNO сейчас ко мне благосклонны.

– Ты не говорила с Мэрилин?

– Нет.

– Прошу тебя, давай навестим ее в выходные или в любой будний день до моего отъезда в Мичиган. Мы объясним ей, что ты…

Дороти поджимает губы и качает головой. Мы уже обсуждали эту тему, я знаю, она хочет дать Мэрилин время, но мне кажется это странным. Ведь человек не должен отказываться от тех, кого любит.

Нахмурившись, я думаю, что не мне такое говорить. Поехала бы я к маме, если бы не заставили обстоятельства?

– Надеюсь, к твоему возвращению из Мичигана я уже смогу наладить отношения с Мэри.

– Будем надеяться.

– «Надеяться»? – Дороти поворачивается ко мне. – Какая польза от надежды? Надежда – это мысли о том, что Мэри может вернуться. А вера – это убежденность, что так и будет.

* * *

Фиона выходит в зал, и я поворачиваюсь к ней. Следующие сорок минут она развлекает нас историями из жизни, поражая проницательностью.

– Если нас гложет чувство вины, мы можем либо погрязнуть в ненависти к себе, либо прийти к искуплению. Сделать выбор удивительно просто – надо решить, хочешь ли ты на всю жизнь огородить себя от мира или жить открыто, ничего не стыдясь.

Я сжимаю руку Дороти, она в ответ похлопывает меня по плечу.

Пока мы с Джейд стоим в очереди, чтобы подписать экземпляр книги, ко мне подходит с дюжину женщин, поздравляют и желают удачи в поездке в Мичиган.

– Вы стали для нас источником вдохновения, – с жаром произносит красивая брюнетка, хватая меня за руку. – Я горжусь вами, Анна. После стольких лет вы сможете простить вашу мать.

– Спасибо, – улыбаюсь я, чувствуя, как пылают щеки.

Фиона говорит, что мы не раскрываем тайны по двум причинам – чтобы защитить себя или других. В этой ситуации я защищаю себя.

Уже почти полночь. Я сижу за столом, пытаясь составить письмо в меру дружеское, но без неуместного кокетства.

«Дорогой Эр-Джей!

Мне было приятно получить твое письмо, мой дорогой друг. Хочу сообщить тебе, что в понедельник 11 мая на несколько дней приеду в Мичиган. Непременно заеду к тебе и надеюсь, ты сможешь провести экскурсию, которая не состоялась в прошлый раз. Чтобы ты точно меня узнал, я возьму в руки пакет с хлебными палочками.

Всего тебе наилучшего».

Убираю счастливую ручку в ящик и перечитываю свое творение. «Мой дорогой друг»? Нет, вычеркиваем. Какого стиля общения я все же пытаюсь придерживаться? Откинувшись на спинку кресла, поднимаю глаза к потолку. Господи, что же со мной такое? Зачем я играю с огнем? У меня ведь есть Майкл. С какой стати мне тащиться на винодельню? Это все неправильно.