Слова, которые мы не сказали

– Возможно, – кивает Фиона. – Ведь смысл в том, чтобы получить и даровать облегчение, а не усилить боль.

Я опять думаю о Дороти и ее неудавшейся попытке избавиться от чувства вины. Впрочем, это не было ее целью, она надеялась, что после ее признания станет легче Мэрилин.

Протягиваю микрофон высокой брюнетке.

– Расскажите самую интересную историю прощения.

Фиона смотрит на Клаудию.

– Ты не против?

Клаудия опускает глаза.

– Нет.

Фиона рассказывает ту же историю, что я услышала от Клаудии, о поездке в Канкун и испорченных отношениях Лейси и Генри. Я смотрю на них, разинув рот, и не могу поверить, что они решили рассказать все это в прямом эфире. Я поворачиваюсь к Клаудии, думая увидеть ее красной от смущения, вжавшейся в диван, но она сидит, гордо расправив плечи и вскинув голову. Определенно эта женщина сделана из более прочного материала, нежели я.

– Брак Лейси и Марка просуществовал всего шестнадцать месяцев, – завершает Фиона свой рассказ. – А Клаудия так и не смогла простить себя за то, как поступила с подругой. И тогда она сделала то, что и должен хороший журналист и подруга, конечно. Она нашла Генри.

Подождите… что?

Аудитория с облегчением выдыхает.

Фиона поворачивается к Клаудии.

– А теперь ты расскажи, что было дальше.

Клаудия улыбается и встает с места.

– Поиски Генри превратились в дело всей моей жизни. – Произнося имя Генри, она ставит в воздухе кавычки. – Разумеется, я изменила имена, чтобы защитить друзей. – Она закрывает глаза и поднимает руку. Теперь она похожа на актрису на бродвейской сцене. Публика замирает в ожидании развязки столь захватывающей истории. – Семь месяцев назад мне наконец удалось его найти. Лейси и Генри поженятся уже в сентябре! – Она произнесла эту фразу тоном Опры Уинфри, сообщающей, что каждый сидящий в зале выиграл сверкающий кабриолет.

Люди оживляются, словно каждый действительно получил ключи. Я отхожу в сторону, стараясь привести в порядок путающиеся мысли. Неужели я что-то не так поняла? Ведь именно я вчера предложила Клаудии найти Генри. Не могла же она найти его за ночь?

Женщина средних лет поднимает руку, и я спешу к ней с микрофоном.

– Я хочу обратиться к вам, Анна, – говорит она. – Расскажите свою историю прощения.

– Мою?

– Да. Вы получили Камни прощения?

У меня такое чувство, что меня ударили под дых. Я нахожу глазами Клаудию. Она смотрит на меня, приоткрыв рот и прижав руки к груди. Похоже, она удивлена не меньше меня.

Я перевожу взгляд на Фиону. О нет, мы ведь договорились сохранить секрет.

Поднимаю глаза на Стюарта в будке и вижу на его лице довольную ухмылку. Как он смеет?!

– Ну… да, я получила камни. – Я стараюсь улыбнуться, но в душе нарастает тревога.

Я спешу подойти к молодой женщине в длинной черной юбке.

– Ваш вопрос.

– Так вы отправили кому-то камень?

Черт! Опять вопрос ко мне! Что-то в этой женщине кажется мне знакомым. Ведь это Даниэль из студии новостей. Чертов Стюарт! Он специально подсадил ее в зал. Или это сделала Клаудия?

Из груди вырывается нервный смех.

– О… да, вернее… нет. Пока не отправила, но непременно это сделаю.

Женщина, сидящая рядом с Даниэль, вырывает у меня микрофон.

– И перед кем вы собираетесь извиниться?

Я украдкой поворачиваюсь к аппаратной, желая выплеснуть весь свой гнев на Стюарта. Он пожимает плечами, будто вовсе здесь ни при чем.

– Ну… у меня с мамой были… некоторые разногласия…

Господи, что здесь происходит? Меня пытаются столкнуть в бездну. Майкл будет в ярости, если я расскажу в прямом эфире историю, которую он не желает даже слушать. К тому же теперь это уже не моя история, она принадлежит WCHI.

У меня кружится голова. В этот момент ко мне подходит Клаудия и берет из рук микрофон.

– Анна – самая смелая женщина из всех, кого я знаю. – Она оглядывает зал. – Она только вчера смогла заставить себя об этом рассказать.

– Прошу тебя, Клаудия, не надо, – лепечу я, но она берет меня за руку, останавливая и успокаивая одновременно.

– У Анны очень напряженные отношения с мамой, впрочем, так бывает между матерью и дочерью. – Она улыбается, видя, как некоторые в зале энергично кивают. – Она мечтает восстановить их отношения, но все совсем непросто. Мать Анны отказалась от нее в детстве.

До меня доносятся стоны и вздохи аудитории. Я вздрагиваю, думая лишь о том, что, к счастью, мама никогда не увидит эту программу.

– Вы прекрасно понимаете, как ей было больно. Это событие оставило в ее сердце раны, которые никогда не затянутся.

Я не верю своим ушам. Клаудия сделала все это, чтобы вызвать симпатию ко мне публики? Или наоборот? Я ощущаю себя обезьянкой в клетке. Сейчас она старается утопить меня или спасти?

– В жизни матери Анны был человек – поверьте, он не заслуживает ничего, кроме презрения, – но оказалось, что он для нее важнее дочери.

– Клаудия, пожалуйста, – молю я, но она слегка отталкивает меня. Сейчас камера наведена на нее.