Слово о полку Игореве

Краткая редакция:

Тогда же восплакашася горко жены болярыни по своих осподарех в красне граде Москве. Восплачется жена Микулина Мария, а ркучи таково слово: «Доне, Доне, быстрый Доне, прошел еси землю Половецкую, пробил ecu

берези харалужныя,[В ркп.: хараужныя.] прилелей моего Микулу Васильевичи…». Восплачется жена Иванова Федосия: «Уже наша слава пониче в славне городе Москве» {К-Б, л. 128–128 об.}.

Пространная редакция:

Въспели бяше птицы жалостные песни, вси въсплакалися кнегини[В ркп.: кне.] и болярыни избьенных, воеводины жены, Микулина жена

Васильевича да Марья Дмитриева рано плакашася у Москвы у брега на забралах, а ркучи: «Доне, Доне, быстрая река, прирыла ecu горы каменныя, течеши в землю Половецкую[В ркп.: повецкую.]. Прилилей моего государя к мне, Микулу

Васильевича».

Тимофеева жена Волуевича Федосья тако[В ркп.: так.] плакася, а ркучи: «Уже веселье пониче в славне гради Москве, уже не вижу своего государя Тимофея Волуевича в животе». Да Ондреева жена Марья да Михайлова Оксенья рано плакашася: «Се уже нам обема солнце померкне на славне гради Москве. Припахнули к нам от быстрого Дону

полоняныа вести, носящу великую беду. Выседоша удальцы з боръзых коней на судное место на поле Куликове».

А уже диво кличет под саблями татарскыми (И1) {л. 220 об. — 221}.

И воспели бяше птицы жалостные песни, восплакашася вси княгини и боярыни и вси воеводские жены о избиенных. Микулина жена Васильевича Федосья да Дмитреева жена Марья рано плакаша, у Москвы града на забралах стоя, а ркут тако: «Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные горы и течеши в землю Половецкую. Прилелей моего господина Микулу Васильевича ко мне». А Марья про сьвоего господина то же рекла.

А Тимофеева жена Волуевича тако же плакахуся и рече тако: «Се уже веселие мое пониче во славном граде Москве, и уже не ви<жу>[В ркп. стерта и вырезана часть текста.] своего государя Тимофе<я Вол>уевича, в животе нету». А Ондреева жена Марья да Михайлова жена Оксинья рано плакашася: «Се уже обемя нам солнце померкло в славном граде Москве. Примахнули к ним от быстрого Дону поломянные вести, носяше великую беду и сседша удальцы з добрых коней на суженое место на поле Кулико<в>е[В ркп.: Куликое.] на речки Напряде» (У) {л. 184–185 об.}.

Воспели птицы жалосными песнями, восплакали кнегини и боярыни избиенных мужей. Микулина жена Марья рано плакаше у Москве града но заборолех, а рекучы так: «Доне, Доне, быстрая река, прорыла есть каменья горы, течешы в землю Половецкую, прилелей моего господаря ко мне Микулу Васильевича».

Тимохвеева жена Настасья тако ж плакашеся рано, а рекучы: «Ужо веселие мое пониче у славъном городе Москве. Уже государя моего Тимохвея в животе не вижу». Андреева жена Марья да Михайлава жена Оксинья рано ж плакашеся: «Уже нам солнце померкло во славном граде Москве. Припахнули нам от быстрого Дону поломяныя вести, носяше великую беду, мужей нашых раты прибили. Изседоша удалцы из борздых коней на судное место на поли Куликове, положыли головы своя от святыя Божыя церкви за православъную веру християнскую и за господаря великаго князя Дмитрия Ивановича и брата его князя Володимера Андреевича».

Вжо, брате, диво кличет под шаблею татарскою, а тым богатырем слава и честь и вечная[В ркп.: вечя.] память от бога милость (С) {л. 40 об. — 41}.

Плачи — один из ярких элементов русских повестей XIV–XV вв. Хорошо известен, например, плач княгини Евдокии над мертвым Дмитрием Ивановичем (Житие Дмитрия Донского),428 плач Ингваря Ингваревича по убитым братьям из Повести о разорении Рязани.

Плачи вдов погибших воинов в Пространной Задонщине резко отличаются от К-Б.[Некоторые мотивы плачей взяты из фрагмента № 21 К-Б.] Прежде всего они искусственно оторваны рассказом о Пересвете и Ослябе от текста о гибели мужей, по которым плачут их вдовы. Число плачей увеличено, а имена вдов изменены в соответствии с новым списком погибших. Так, в списке появились Тимофей Волуевич, Андрей Серкизович и Михайло Иванович — одновременно их жены помещены среди плачущих. Причем если Федосия в К-Б была вдовою неясного Ивана, то здесь она стала вдовою Тимофея Волуевича (в отчестве Тимофея допущена неточность — у Тимофея Волуя отцом был Василий). В плачах И1 и сходных заметны стилистические повторения (дважды употреблено выражение «в славном граде Москве», восходящее к К-Б).