Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера

Шептала молитвы, вздыхала, неторопливо поправляла платок; она всегда была в платочке. И как-то потихоньку проходил страх, уходила боль, на душе становилось спокойно. И слава Богу, что именно у нас, в Белой Слуде, жила такая чудесная баба Вера!

Однажды мне сон приснился: захожу я домой к ней, где она жила, и вижу священников, а Веры Алексеевны нет дома. Спрашиваю: почему они без хозяйки в дом зашли и что тут делают? А они ставят икону в угол и говорят, что это святая Вера. Я рассказала ей про этот сон. «Такая икона со временем будет», – сказала Вера Алексеевна.

Однажды я привела к ней своих детей. Уж очень они шкодничали: то в бочку залезут, то в печку – вылезают как черти; то всю морковку повыдёргивают, только на потолке не были! Вера Алексеевна посмотрела каждого и говорит: «Теперь они будут слышать хорошо». Я удивилась: «Вера Алексеевна, так они слышат хорошо». – «Нет, теперь они тебя будут слышать». И через полгода я заметила, что они взрослеют.

Но… дети есть дети! Раз один из сыновей спрыгнул с двухэтажного сарая. Моя свекровь была парашютисткой и подарила ему маленький парашют. Сын всё порывался его испробовать, несмотря на мои предупреждения, что это не парашют, а имитация, и как-то раз всё же осуществил своё желание.

Идёт-хромает, говорит: «Парашют не раскрылся». Рентген показал трещину на пятке. Сына освободили от занятий физкультурой, давали лекарство, но пятка по-прежнему болела. Повезла его к Вере Алексеевне.

Она сказала: «Ладно, сложу», – и смеётся: «Хорошо, что в Белой Слуде высоких домов нет». А у сына тем временем боль прошла. Он потом и забыл про пятку.

Я его спрашиваю: «Ну что, Гришенька, у тебя пятка болит?» – «Нет!»

Порой к Вере Алексеевне ехали просто за благословением: удачно съездить в отпуск, за товаром или перед тем, как поступать в учебное заведение.

Она рассказывала: «Открываю газету, вижу: генерал сидит, а у него инфаркт назревает. А у него – уже два инфаркта. Если третий будет – всё, не выкарабкается. Звоню сыну: «Ты знаешь этого генерала?» – «Знаю». – «Позвони ему и скажи, что он перенёс два инфаркта. Если третий будет – то всё… Пусть ко мне едет». Этот генерал прилетал. Вера Алексеевна сказала ему про два инфаркта, а он говорит: «Нет, был один инфаркт». Тогда она говорит: «А помнишь, ты сидел в ванне, тебе стало плохо, тебя еле вытащили?» Он и не знал, что тогда у него первый инфаркт случился. Вера Алексеевна говорила, что он уехал от неё довольный.

Моей родственнице врачи поставили диагноз «рак груди». «Если увижу у него (у рака) башку, то я ему её отверну», – говорила Вера Алексеевна. Когда мы пришли к ней потом, она полечила родственницу и сказала: «Всё, пусть живёт спокойно: я всё убрала». И в самом деле, когда через два месяца она поехала на проверку, врачи ничего понять не могли: онко точно было, а вместо него стало что-то спёкшееся! Эта женщина по сей день жива и здорова.

Многим не удавалось сразу попасть на приём к Вере Алексеевне, и на ночлег останавливались у нас: и родные, и знакомые, а иногда просто чужие люди.

Однажды в девяностые годы как-то под осень приехали четыре семьи военных из Савватии[24]

. В тот день им не удалось попасть к Вере Алексеевне, и они остановились у нас. На следующий день рано утром папа поехал занимать к ней очередь. С её мужем, Николаем Дмитриевичем, они были давно знакомы: вместе работали, а как вышли на пенсию, стали редко видеться. Ну, тут, как говорят, сам Бог велел за встречу «стопарь опрокинуть». Ну, и набрались… А Вера Алексеевна почувствовала, что муж её «под градусом», сразу прекратила приём; идёт и ругается: кто её мужа напоил? Отец моментально уехал. А она поняла. «Ах, паразит», – она даже ругалась ласково. На другой день поехали снова очередь занимать. Одна женщина из числа этих военных перенесла восемь операций на позвоночнике. Вера Алексеевна ей помогла: операций больше не делали, хоть она и прихрамывала. У другой женщины-военнослужащей была онкология. Ей сказали, что уже «пятьдесят на пятьдесят», делали химиотерапию. Она была худющая! На следующий год она приехала снова, выглядела уже лучше, поправившись…

Вера Алексеевна говорила, что к ней приезжало много ребят, участвовавших в Чеченской войне.

Она чистила кровь многим и снимала негатив. Говорила: «Идут – такие… ой!..».

Многих она лечила заочно. Это отнимало у неё больше сил. Когда её сын, который жил на Дальнем Востоке, получил серьёзные травмы, Вера Алексеевна об этом узнала на расстоянии. Она рассказывала: «Веду приём, чувствую, что-то с Лёней случилось. Информация пришла. Позвонили потом. Вечером села и стала собирать косточки. Весь вечер сижу и собираю, собираю… Врачи ему сказали потом: «Как мы тебе хорошо ногу-то собрали»». В тот период она никого не принимала: все силы уходили, чтобы помочь сыну.

Однажды приехала женщина с ребёнком. Вижу: идут уставшие, мы разговорились. Выяснилось, что им идти некуда. Я их пригласила к себе. Мальчик был очень худой; мать сказала, что периодически у него случаются приступы непрекращающейся рвоты.