Служба по Восстановлению Памяти

Я вдруг ощутил бездонную, безысходную тоску. Мне ясно стало, что он приходил просто увидеть меня. Мысль о том, что он еще раз попытается с собой что-нибудь сделать, а я своей несообразительностью подталкиваю его к краю пропасти, потрясла меня до глубины души. Я догнал его и, несмотря на сопротивление, обнял, признавшись:

– Я тоже люблю тебя…

– Так не должно быть, – проговорил он, едва сдерживая слезы.

– Но это случилось. Тебе не надо стыдиться своих чувств.

Я объяснил ему, что все его страхи напрасны. Что я не собираюсь превращать его в своего любовника. Потом мы долго проговорили на эту щекотливую тему. Мои слова успокоили его, он заверил, что сможет справиться со своими тайными желаниями, навеянными чувствами невероятной привязанности к объекту, доставляющему ему сильные физические и психологические страдания, то есть ко мне.

Шарух вздохнул и прервал рассказ, чтобы вынуть из микроволновки разогретые голубцы. Эрни вспомнил о чайнике, протяжным гудком, возвестившим о достижении критической точки кипения. Залив кипятком две порции картофельного пюре, он вернулся за стол, чувствуя, что рассказ Шаруха еще не закончен.

– Это ведь не все?

Шарух поставил ароматно пахнущие голубцы на стол и утвердительно кивнул.

– Не все. В тот день я проводил Аманти до дома, считая, что парень находится в адекватном состоянии. Он даже улыбнулся при прощании. Но на следующий день он не появился на работе, а потом Бохраду позвонили из клиники, сообщив, что Аманти попал к ним в тяжелом состоянии и находится в реанимации. Оказывается, он разбился, упав с крыши собственного особняка. О, какой работе мы тогда могли думать? Илаис и Бохрад отправились его проведать сразу, как только стало известно, что его состояние стабильно и он из реанимации переведен в индивидуальную палату. Я решил сходить попозже. Мне надо было понять, что с ним происходит. Для начала я пообщался с садовником, обнаружившим его, потом с горничной. Их ответы мало чем могли мне помочь. Все отмечали, что он стал угрюмым и молчаливым. А уж чего его на крышу потянуло, вообще – загадка. Если честно я долго не решался войти в больницу. Около часа ходил около. Мне казалось, если я приду к Аманти, то могу лишь расстроить его. Я лично в таком состоянии не хотел бы видеть того, кто причиняет мне страдания или неприятные впечатления одним своим видом. Но надо было что-то делать, и я решился навестить друга.

Аманти лежал, глядя в потолок. Он был очень бледный. Одеяло, укрывавшее его до самой шеи, придавало ему еще более болезненный вид. Увидев меня, он улыбнулся.

– Я уж думал, ты не придешь.

Я присел на стул рядом с ним, не спуская глаз. Мне хотелось знать, о чем он думает, что чувствует.

– Зачем спрыгнул с крыши? – спросил я, догадываясь, что падение не было случайным.

Он, закрывая глаза, попросил:

– Только не осуждай меня. Если бы ты знал, с каким нетерпением я ждал твоего появления. Я прислушивался к каждому шагу, звучавшему в коридоре и сердце замирало, когда, кто-то подходил к палате. Как же велико было мое огорчение, когда идущий человек проходил мимо. Ты не представляешь, как я жду, когда эта бесконечная пытка закончится. Я попытался сам ее закончить, но не получилось. Ведь единственный, кто всегда освобождал меня – это был ты. Догадываюсь, ты скажешь это не тот случай, я соглашусь. Я всегда с тобой соглашаюсь… Я упал и получил перелом двух ребер, серьезные ушибы внутренних органов и сотрясение мозга. Стоя на крыше мне казалось, получив травмы, я смогу переключить восприятие, изменить движение своих мыслей.

– Получилось?

– Стало только хуже. К душевной боли добавилась физическая. Я ждал тебя как спасителя, но увидев и вспомнив, что ты мне вчера сказал, понимаю, что ошибся. Ты не можешь меня спасти от самого себя, можешь только защитить от непоправимых действий. Хорошо, что ты пришел. Мне не с кем об этом поговорить. Только ты можешь понять все, даже то, о чем я боюсь думать.

Опять вздохнув, он открыл глаза и, посмотрев на меня, протянул руку. Я сжал ее. Хотелось найти подходящие к случаю слова, но все они не могли ни утешить, ни как-либо помочь.

– Не злись на меня, – попросил Аманти. – Я непременно справляюсь. Нужно только немного времени. Полежу тут, подумаю. Я все о себе… Сам-то как?

– Нормально. Пока ты тут говорил, я думал, не побить ли тебя по-тихому? Подумаешь, если вдруг врачи обнаружат у тебя еще одно сломанное ребро. Решат, что не заметили…

Аманти насмешили мои слова, сказанные серьезным тоном, но едва начав смеяться, он болезненно сморщился.

– Корсет дышать мешает, не смеши меня.

– Ладно, ты себе решил страдания причинить – твое право. Но зачем заставлять других мучиться? Я переживаю, места себе не нахожу, обвиняю себя во всем. Ты – эгоист влюбленный! Вот только приди еще ко мне, узнаешь почем пуд лиха! Я такое устрою… Тебе лучше скончаться тут по-тихому сразу после моего ухода.

Пострадавший попытался еще раз улыбнуться, но закашлялся. Я собрался позвать врача.