Служебный отбор

– Не твое дело, – огрызнулась я, инстинктивно прикрыв живот. – По-моему, это веская причина, чтобы разорвать помолвку, как считаешь? – не сдержала язвительности, вскинув подбородок.

Он помолчал. А мне с каждым мгновением становилось все больше не по себе, непредсказуемость Ингеррана пугала.

– Я подумаю над твоими словами, любовь моя, – мягко произнес он и улыбнулся так, что к горлу подкатил горький ком. – Спокойной ночи, Сильвия.

И он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я без сил опустилась прямо на пол, тихо всхлипнув и зажмурившись, тело затрясло мелкой противной дрожью – догнал откат. С одной стороны, не придется терпеть чужие руки и губы на своем теле, хорошо, что ушел. С другой… Чутье подсказывало, Ингерран так просто не отступится и мое деликатное положение для него не более чем досадное недоразумение.

Кое-как поднявшись, я доковыляла на подгибающихся ногах до спальни и рухнула на кровать, прикрыв глаза. Даже раздеться получилось не сразу, а вызывать горничную не хотелось. Сама обойдусь, без лишних рук, и вообще хотелось побыть одной. В сон я провалилась сразу, видимо, вымотанный до предела событиями последних нервных часов организм не выдержал переживаний.

* * *

Утро последнего дня моей свободы встретило хмурым небом и накрапывающим дождиком. А еще подкатывающей дурнотой и отчетливым желанием сырого мяса на завтрак. Ну разве что чуть тронутого корочкой, но внутри чтоб обязательно розового, свежего! Только как это объяснить горничной? Пришлось стиснуть зубы и давиться омлетом с беконом, хорошо хоть надоевшей каши сегодня не было. За столом я сидела одна, и это пугало до трясущихся поджилок. Ингерран явно что-то задумал, но вот что? Неизвестность лишь усиливала мое нервное состояние, и даже финальная примерка готового свадебного платья не вывела из состояния заторможенности. Я с безучастным видом смотрела на отражение, пока помощницы портнихи поправляли тонкое кружево верхнего платья, длиннющий шлейф, подкалывали подол. Белоснежный цвет делал из меня привидение, но – таковы обычаи, даже несмотря на то, что я давно не девица. Я говорила, что альвы ужасные зануды? Кроме всего прочего, сама брачная церемония представляла из себя несколько часов ритуальных плясок, если можно так выразиться. Множество мелочей, которые мне предстояло выучить назубок, чтобы, не дайте боги, не запутаться или не сбиться.

Так что, когда произведение искусства портнихи было со всей осторожностью надето на манекен, чтобы завтра оказаться на мне, уроки продолжились. Но толком сосредоточиться не получалось, я все время косилась на дверь, ожидая появления Ингеррана в любую минуту, напряжение внутри потихоньку росло. Время тянулось ужасно медленно до самого обеда, и свой почти сырой кусок едва прожаренного мяса я все-таки получила. Все равно прятаться уже нет смысла…

А вот к обеду спуститься не успела. Пришел Ингерран. Едва увидев его на пороге, странно спокойного и с довольной усмешкой, я застыла у окна, настороженно глядя на женишка.

– Я обдумал твои слова, Сильвия, – заговорил он, неторопливо подойдя к столу, где стоял графин с соком и стакан. – От тебя я не откажусь, я уже говорил. Но ребенок действительно досадная помеха, – альв достал из кармана пузырек с ярко-зеленой жидкостью, и у меня внутри все похолодело. – Поэтому предлагаю все решить к обоюдному согласию. Выпей это, – Ингерран налил в стакан сок и туда же добавил жидкость из пузырька, после чего развернулся ко мне и протянул стакан. – Мне нужны законные дети, которые родятся от меня, Сильвия, – негромким, твердым голосом добавил он, не сводя с меня пристального взгляда.

Я же смотрела на стакан и понимала, что ни за что не сделаю того, что он говорит. Не избавлюсь от ребенка Айнара только потому, что он мешает Ингеррану.

– Нет, – тихо ответила, вздернув подбородок и положив ладонь в защитном жесте на живот.

Альв нахмурился, глаза потемнели, и он шагнул ближе.

– Пей, я сказал, – повторил, протягивая злосчастный стакан. – Не заставляй меня, Сильвия…

– Пошел ты! – огрызнулась я и резко махнула рукой, выбив стакан из руки Ингеррана, не ожидавшего от меня таких действий. – Не буду я травить себя, обойдешься!

Стакан со звоном разбился, и жидкость растеклась по паркету. Мгновение в гостиной царила напряженная, звенящая тишина, а потом альв выругался, да так цветисто, что я заслушалась. Внутри заворочалась злорадная мыслишка, что сильно его проняло, раз позволил себе при леди так завернуть. А дальше… Я опять уловила только смазанное движение, и снова оказалась в железных тисках его рук, а запястье как клещами сжали. Успела только моргнуть, как на моей руке плотно застегнулся простой браслет из тонких серебряных пластин, и застежка мгновенно пропала. По руке до самого локтя прошлась волна колкой дрожи, Ингерран не торопился отпускать, и над ухом раздался его полный сдерживаемой злости голос: