Смайлик на асфальте

Очередной нырок в интернет и догадка наполовину подтвердилась: наряду с кризисным центром Кристина работала в частной клинике. Он опять зарылся в файлы психолога. Карты посетителей частной клиники были оформлены иначе, уже без пометок, связанных с исследованием — видимо, пациент в любой момент мог потребовать показать записи. Брагин уже готовился отступить, но в папке с картами пациентов нашелся отдельный файл с пометками психолога по каждому клиенту. Фамилия Федорчук была там. По мнению Кристины, женщина могла убить того, кто решит отнять у нее любимое дело. К психологу она обратилась примерно в одно время с Киселёвым. Что касалось Ананьевой, то ее карты Брагин не нашел, зато актриса была знакома с Федорчук — рекламный плакат тому свидетель. Наталья вполне свести Ананьеву с Кристиной. А если права Ольга, то серьезный мотив был и у Ананьевой — молодая и перспективная актриса хотела лишить ее роли.

«Убить из-за роли? Неужели это возможно?» — спросил себя Брагин.

Он откинулся на спинку стула, затем вынул из кармана брюк зажигалку и пачку сигарет и вышел на балкон.

Закат окрасил блочные девятиэтажки в оранжевый цвет, обращенные на запад окна зажглись алыми всполохами. Вспомнилась где-то услышанная фраза: «закат — это итог прожитого дня». Так и с Ананьевой. Молодость прошла, жизнь не сложилась. Ни любимого человека, ни детей, ни серьезных работ, таких, которые бы остались в памяти на десятилетия. Наверное, поэтому она так и цеплялась за роль, которую у нее отняла Молчанова. Крупная постановка, именитый режиссер. Вот он, последний шанс изменить… даже не карьеру, жизнь. Шанс, которого ее лишили.

Брагин затянулся, выпустив струю дыма. Поискал глазами, куда смахнуть пепел. На оконном откосе у самой стены пристроилась пустая банка из-под оливок. Он думал, что давно выбросил ее, когда бросил курить. Получается, оставил. Наверное, для такого вот случая.

«Как же, бросишь тут», — мысленно проворчал он.

На город постепенно опускался голубой сумрак. Малиновые всполохи на окнах постепенно исчезли, их место занял желтоватый электрический свет.

Брагин зажег вторую сигарету. Вспомнилась Кристина.

Неужели специалист, призванный вытаскивать людей из безнадеги и мрака депрессии, возвращать их к жизни, была организатором эстафеты смерти? Неужели эта миловидная, мягкая женщина ради проверки своих научных гипотез придумала этот жестокий и беспринципный конвейер смерти? Неужели люди, обратившиеся к ней за помощью, стали просто подопытными крысами? Нет, в это решительно не хотелось верить, но факты, упрямые факты, были не на ее стороне.

Фишман, который разбирался в душах живых людей не хуже чем во внутренностях мертвых, говорил, что организатор, скорее всего, одинокий, умный, образованный, но на всю голову отомороженный человек. Почти портрет Кристины. Что касалось отмороженности на всю голову, так ведь кто знает, что происходит у нее в голове.

А ведь еще среди клиентов Кристины, помеченных красным, где-то скрывался очередной исполнитель, который, возможно уже сегодня, убьет мачеху Киселёва. Собрать бы всех этих потенциальных убийц, да допросить с пристрастием, чтобы разом покончить со смертельной эстафетой. Только ведь эти файлы никому не покажешь — добыты незаконно.

Часы показывали начало второго. Пора было выдвигаться «в поля». Брагин наполнил термос горячим кофе — на случай, если начнет одолевать сон, подхватил дневник петроградского сыскаря и спустился к машине.

Глава 13

За окном поезда зеленая полоса деревьев сменилась редкими постройками, затем показались приземистые ряды складов. Ольга приподняла голову.

— Приехали?

— Еще далеко, спи.

Девушка вновь приникла к нему, умащиваясь, и Артём приобнял ее за плечи.

Отправиться в Тихвин, во Введенский монастырь, поговорить с Марией Черданцевой — бывшей горничной, а ныне сестрой Дарьей — Артём вызвался сам. Киселёв по-прежнему молчал — Брагин вчера созванивался со следователем, Ананьева должна была вернуться из-за границы только послезавтра. «Если уж выбирать, с кем разговаривать, с директором косметической клиники или монахиней, то я бы поставил на монахиню, — сказал вчера подполковник. — Не просто же так она ушла в монастырь, не иначе, грехи замаливать. Значит, осталась еще совесть». Однако, Брагин и без разговоров с монахинями разрывался на части, пытаясь выйти на след организатора цепочки, а от француза без переводчика толку было бы чуть. Оставался Артём. Ольга тоже решила ехать. «С тобой монахиня не будет откровенна, а я ее разговорю», — сказала девушка. Брагин нехотя согласился: женщине Черданцева скорее откроется, особенно, узнав, что Ольга — сама жертва.