Смерть 2

Эдик и Ира пошли к Густаву. Эдик предварительно позвонил. Договорились на 6 часов вечера. Ира по настоянию мужа надела свое единственное вечернее платье. Эдик был в единственном костюме. Не успели они позвонить в дверь, как она распахнулась. Эдик пропустил жену вперед. Ира вошла. В коридоре стояла Антуаннета. Она была в белом кудрявом парике, в платье с глубоким декольте и широкой юбкой a-la 18 век. Наряд был явно позаимствован из театрального реквизита. Антуаннета специально для гостей сделала глубокий реверанс. Эдик, сделав вид, что они не знакомы, представился сам и представил свою жену. Ира с улыбкой попыталась сделать ответный реверанс и вышло смешно. Эдик, озадаченный присутствием своей знакомой, сразу пошел в гостиную. В гостиной сидел Густав. Он был в еще более бутафорском наряде, чем его дочка – в наряде средневекового вельможи. Их наряды были, похоже, позаимствованы из одного спектакля. Костюм Густава был кое-где протерт до дыр, но старика это ничуть не смущало. Его осанка и сдвинутые брови просились на картину. Вслед за Эдиком в гостиную вошли Ира и Антуаннета. Увидев Иру, Густав медленно поднялся с инвалидного трона на колесиках, подошел к девушке, резво преклонил колено и поцеловал ей руку. Эдик поморщился. Антуаннета тем временем, собрав все свои юбки, присела на стул. Густав встал и, держа Иру за руку, подвел к креслу и предложил сесть. Ира, с лукавой улыбкой, села. Густав повернулся к Эдику и, улыбнувшись, протянул ему руку. Эдик пожал ее и, не дожидаясь приглашения, приземлился рядом с женой на табуретку. Старик тоже сел. Повисла пауза.

– Говорят, вечером дождь пойдет, – сказал Эдик, когда пауза стала критической.

– Нет-нет. Неправильно. Беседы так не начинают. У меня лучше получится, – ответила Антуаннета и засмеялась. Эдик краем глаза взглянул на нее. Присутствие этой разряженной барышни его крайне раздражало.

– А вы любите смотреть, как горит бумага? – манерно начала разговор Антуаннета. – Бумага горит красиво. Она очень ласкова к огню. Думаешь, что огонь вот-вот сдохнет, а она не отпускает его, тянет на себя, как одеяло, мечтая спрятать все, чем исцарапано ее тело. Мечтая спасти единственное, что ее по-настоящему окрыляет. Это называют влюбленностью.

Ира во все глаза разглядывала журналистку.

– И эта влюбленность освобождает бумагу от пут и необходимости стоять листочками плечом к плечу в одном переплете. Бумага покидает всех и взлетает черной птицей высоко-высоко в небо. Освобождение всегда красивей свободы. Вот что такое настоящая любовь.

Густав тем временем достал из золотого портсигара папиросу и закурил. Через пару затяжек он пустил под потолок жирное кольцо дыма. Эдик и Ира проводили это кольцо взглядом, пока оно не растеклось по потолку. Кошки, которых Ира и Эдик сначала не заметили, оживились и вышли из тени. Одна кошка прыгнула к хозяину на колени, остальные улеглись на диване и стали наблюдать за происходящим.

– В Древнем Египте делали мумии, – продолжила светский разговор Антуаннета. Она была в приподнятом настроении.

– Из чего же их делали? – решила поддержать разговор Ира.

– Их делали из отживших людей. Самое любезное, что может сделать один человек для другого, так это удачное мумифицирование. Если вам интересно могу одолжить рецептик.

– Нам вроде пока не на ком упражняться, – усмехнулась Ира.

– Будет рецептик, найдете и объект. Ваша семейная парочка в этом смысле выглядит очень перспективной.

– Вы промышляете рецептами? – спросила Ира. Ее заинтересовал разговор.

– Я не промышляю рецептами. Я просто веду беседу. Гостям скучно – хозяевам стыдно. Мумифицирование – это сложная процедура. В ней нет прямолинейности. Она больше похожа на горнолыжный слалом. Мумифицирование – это импровизация.

– А разве бывают рецепты импровизаций? – усмехнулась Ира.

– Конечно. Любой рецепт мертв без импровизации. Как бы не было прописано блюдо, импровизация – это то самое, что делает его законченным. Чем больше импровизации, тем дороже повар. Расчет конечно необходим, но расчет не вкусен. Расчет – это изнасилованная интуиция. А насилие никогда не пахнет хорошо.

– Может тогда рецепт и не нужен? – спросила Ира, внимательно выслушав Антуаннету.

– Нужен. Без рецепта никак. Тем более в мумифицировании. Трупу не понравится, если вы состряпаете из него утку-гриль. Но ему также не понравится, если вы сделаете из него очередную мумию. Каждая мумия должна быть неповторима и только тогда она достигнет цели.

– Цели? – спросила Ира. – Любопытно. Я слышала, что в Древнем Египте с помощью мумифицирования хотели достигнуть бессмертия?

– Верно с точностью наоборот, – кивнула Антуаннета. – С помощью мумифицирования в Египте хотели достичь и достигали смерти. Мумифицирование – это не единственный, но самый надежный способ избавиться от так называемой жизни.

– Чем же так называемая жизнь им не угодила?

– Скучная она была. Ни соцсетей, ни ночных клубов.