Смерть антиквара

Лена говорила как писатель. Хотя почему «как»? Опыт сочинительства у моей приятельницы был. В школьные годы она писала поздравительные стишки во всякие стенгазеты и прочие плакаты. В студенчестве увлекалась Толкином и Перумовым, сочиняла небольшие истории в стиле фэнтези. Может, она до сих пор этим грешит.

– Ты рассуждаешь как режиссер или драматург, – заметила я.

– Что ты. – Лена издала смешок. – Так высоко я не замахиваюсь.

– А куда замахиваешься? Если не секрет.

– Не секрет. Хочу поучаствовать в литературном конкурсе, который будет проходить в июне в Москве. Там можно выставить рассказ или мини-повесть. Я заявку подала, а теперь сижу и сочиняю. Но фокус в том, что идей я набросала несколько, но все не то. А вот история с моим соседом навела меня на создание интересного сюжета.

– И что за сюжет?

– Ну, там пока так, наметки. Такое, знаешь, квазисредневековье, два приятеля-разбойника или жулика, я еще не решила, охотятся за богатым кладом. Нет, лучше за ценным магическим артефактом. И вот они добывают этот артефакт, думают, что с ним делать, и один приятель убивает другого, чтобы заполучить себе всю силу и власть волшебного предмета. Но магия оборачивается против него.

– И он умирает, – предположила я. – Или превращается в чудовище.

– Да, что-то в этом духе, – кивнула Синцова и поправила сползшие на кончик носа очки. – На самом деле я хочу придумать что-нибудь оригинальное. Эти два варианта мне самыми первыми и пришли в голову, но, мне кажется, тут должно быть нечто неординарное.

– Ты придумаешь, Лен. Обязательно. Ну, в крайнем случае, можно необычно обыграть банальные варианты.

– Тоже неплохо. Но это, как ты правильно сказала, именно на крайний случай. Кстати, знаешь, – приятельница слегка смутилась, – а я недавно познакомилась лично со своей соседкой.

– С Мариной?

– Да. А она, оказывается, очень интересный человек. Просто интроверт, не любит общество и большие компании. А еще очень много читает…

Несколько минут Лена перечисляла мне достоинства Ковалевой. Сама Синцова тоже не сказать что сильно общительная особа. Она скорее амбиверт. Но на почве общих или схожих интересов вместе могут сойтись даже очень разные люди. А еще я поняла, откуда Марина узнала про числовые кости. Ну и ладно, я на Лену не сержусь, а на гадалку – и подавно.

– А еще, – Синцова отвела взгляд, будто стесняясь чего-то, – я попросила Марину, чтобы она мне погадала.

Е-мое, нашла чего стесняться. Я-то по глупости тоже об этом Ковалеву попросила. Нет, не по глупости, а по ходу расследования убийства Сажина.

«Ой, дорогуша, не обманывай себя. Сглупила, так сумей это признать».

– Тогда, – сказала я, – когда будешь писать рассказ, обязательно включи в него Марину. Она заслуживает того, чтобы быть героиней произведения в жанре фэнтези.

– Я уже думала об этом, – улыбнулась Синцова. – Между прочим, неплохая идея. Будет у меня в рассказе величественная и мудрая колдунья, которая знает все на свете. Ну или почти все.

И кто сказал, что весна – время болячек и хандры с философией в придачу? Ничего подобного. Весна – это солнечный свет, тепло, торжество справедливости над злом. И, конечно, пора неиссякаемого вдохновения и любви.

* * *

Таня мне поведала весьма интересную и удивительную историю. Хотя, судя по ее комментарию, из нас двоих только мне это все показалось интересным. Ну, Тане простительно: она – сыщик, у нее глаз замыленный. Да и если рассуждать с позиции жизненного реализма, подобное случается сплошь и рядом. Особенно в работе сыскаря. Но мне, человеку не избалованному громкими событиями с детективной основой, любопытно послушать очередную притчу-быль о страстях человеческих.

О чем же была эта история? О банальной жадности. Всего-то навсего. Вообще мне кажется, что именно жадность лежит в основе девяноста девяти процентов всех совершаемых в мире преступлений. В оставшийся процент входят всякие сумасшествия да убийства свидетелей. Да, неважнецкий из меня специалист по статистике, а если быть проще, то вообще никакой. Ладно, что-то я отвлеклась.