Смерть депутата

– Я не в обиде. Это Вы извините меня за беспокойство. Работа такая, приходится часто извиняться. Можно задать последний вопрос? – спросил Михаил.

– Отчего же! Задавайте, если он действительно последний.

– Как Вы относились к своему зятю? Он любил Шопена…

– Да! Оказывается, у меня были веские мотивы его убить. Такого «тонкого» хода я не ожидала. Наручники при Вас? – она протянула к Михаилу обе руки.

Рукава в три четверти платья Елены обнажили красивые руки почти до локтей.

– С арестом повременим, – попытался принять игру Михаил.

– Напрасно! Допрашивать вы, я имею в виду милицию, умеете…

– Я представляю прокуратуру.

– Для меня все едино… – глаза Елены потемнели.

– Вижу, пора прощаться. Вы закроете за мной дверь?

– Непременно! – шутливый тон опять вернулся к Елене Михайловне.

Михаил сел на холодное сидение своей машины и включил зажигание. Пока прогревался мотор, он попытался подвести итог дня. Итог был неутешительным. Слишком рано для прорыва понимал он, но настроение упало. Семья упорно молчит! О чем они молчат? Неужели ничего нет, а есть сплетни по шаблону: раз смерть депутата кому-то выгодна, значит, кто-то ее организовал. Все! Завтра нужно ознакомиться со стенограммами выступлений Бортко на заседаниях Верховной Рады, а послезавтра выезжать на место трагедии для организации поиска затонувшего катера.

Тут он вспомнил, что обещанный факс с копией письма Бортко так и не поступил от Еременко. Секретарь Манюни Ольга должна была немедленно сообщить Михаилу по мобильному телефону. Раз звонка не было, значит, и факса не было. По-другому быть не могло.

Нужно позвонить немедленно в Харьков. Михаил набрал номер домашнего телефона Еременко. Трубку подняла жена.

– Добрый вечер! Квартира Еременко?

– Да. А что Вы хотели?

– Анатолий Иванович дома?

– Дома, но он занят. А кто его спрашивает?

– Следователь прокуратуры Гречка.

– Сейчас, – в трубке был слышен разговор. Жена добивалась от мужа разъяснений, что за следователь. Наконец, Еременко ответил.

– Добрый вечер! Слушаю!

– Добрый вечер! Анатолий Иванович, я до сих пор не получил обещанную копию письма.

– Тут такое дело. Утром до работы не нашел. Пока был в отъезде, жена убрала книги с моего рабочего стола, навела, так сказать, порядок. Сегодня непременно найду. Еще один момент. Так как я ничего не отправил Вам днем, то по приходу с работы связался с Надеждой, женой Бортко. Она категорически возражает против передачи копии письма Вам.

– Почему? Что в нем содержится?

– Ничего интересного для Вас. Оно сугубо личное…

– В нем интимная информация…

– Нет, но она возражает.

– Надежда Михайловна знает содержание письма.

– Нет, она знает только о его существовании от Вадима.

– Что в письме такого, что может ей повредить.

– Как по мне, так ничего. Но у нее другое мнение. Она возражает в принципе против выдачи Вам любой личной информации.

– Бортко влез в политику, а у политиков ничего не может быть личного. Подробности интимной жизни американского Президента стали достоянием всего мира. Да, да! Политик с кем-то спит, а завтра государственные секреты уплывают за границу, потому что его шантажируют.

– Ну, Вадим не был Президентом.

– А где гарантия, что через десять лет он не мог стать Президентом?

– Если посылать факсом, то содержание письма станет известно многим. Кроме того, я хотел бы поговорить с Вами, но только не по телефону.

– Каким образом?

– Мне нужно быть у родителей в воскресенье. Могу приехать в субботу утром. Тогда мы сможем встретиться после обеда. Запишите телефон родителей. – Еременко продиктовал.

– Записал! До встречи!

«Что там может быть в том письме, что все так всполошились? Хотя тот же Еременко уверяет, что для меня там нет ничего интересного». – Размышлял Михаил по дороге в гостиницу.

«Корридоры» власти

В среду утром Михаил утряс все вопросы поездки на место происшествия. Связался с тамошним участковым, переговорил со специалистом научно-технического отдела, который должен был работать с металлоискателем при поисках катера.

Около одиннадцати дня Михаил устроился в углу Интернет-кафе «Мегабит» и открыл сайт Верховной Рады. Ничего другого не получалось. В Управлении можно было найти свободный компьютер, но у них не было выхода в Интернет. Для подключения к Интернет потребовался бы день, заверил системный администратор. Нужно было письменное разрешение нескольких начальников и пятнадцать минут настройки. Проще потратить десятку, чтобы не терять сутки.

Михаил задал в качестве поискового реквизита фамилию Бортко, и вскоре получил список из нескольких сотен документов, где она упоминается.

Чтение обещало быть скучным. И действительно препирательства по процедурным вопросам, бесконечные поправки к формулировкам статей законов, выступления по мотивам голосования, – одно стало ясно: Бортко трудился как вол.