Смерть дублера

– Точно не псих, – согласился Фокс. – Придется немного потрудиться, и начать нужно, разумеется, с владельца номерных знаков. Сомнений нет, автор письма был там, когда мисс Дункан выходила из здания фабрики, – скорее всего, в туннеле для транспорта, иначе она бы его заметила. Он стоял достаточно близко ко входу, чтобы увидеть опущенные поля шляпы и прочесть номер лимузина, если только не врет. Далее, в написанном я чувствую уверенную руку профессионала… Я бы сказал, кто-то из газетчиков. Ты это заметил?

– Что именно?

– В письме не разу не упомянут сам автор. Ни единого «я» во всем тексте. А ведь любой, кто не имеет нужной квалификации, вставил бы с полдюжины «я», даже не задумываясь. Он описывает события, которые видел собственными глазами, свой личный опыт. Рассказ от первого лица без упоминания о рассказчике требует подготовки и обретенной с годами выдержки. «Я не видел подробностей, потому что было темно и шел дождь» – вот самый естественный способ выразить свою мысль. То же и в других эпизодах. Прием достаточно простой, но если вы не знаете о его существовании, то у вас ничего не получится.

– Вы правы, – закивала Эми. – Одна из оперативниц в «Боннер и Раффрей» больше года писала для «Геральд трибьюн».

– Да неужели? – с сарказмом фыркнул Фокс. – На данный момент, мисс Дункан, вам стоило бы забыть о своей профессии детектива. В деле замешаны ваши чувства, имеющие свойство влиять на процесс построения выводов. Вы никогда не сможете простить Дол Боннер за то, что она пригубила коктейль в обществе…

– Ничего подобного! – взвилась Эми. – Только потому, что я разрешила вам себя поцеловать…

– Разрешила, значит? Ха!

– Помолчите! – распорядился Нат Коллинз.

Звонил телефон, и адвокат уже взял трубку. После короткого разговора, состоявшего в основном из вздохов и фырканья, адвокат повесил трубку и скорчил гримасу Фоксу:

– Автор нашей анонимки действительно большой профессионал. Сочинитель беллетристики. Автомобильного номера ТД пять-пять не существует в природе. Все зарегистрированные номера с ТД имеют трехзначное число.

Глава 8

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. С дельным комментарием никто не торопился.

Наконец Коллинз обратился к Эми:

– Нам нужно знать точно, споткнулись вы на той ступеньке или нет.

– Скорее всего, споткнулась, – усмехнулся Фокс, постучав себя по нагрудному карману, куда сложил анонимку. – Займусь этим вплотную, когда будет время. А что там с Филипом Тингли? Ты сам его пригласил или он вызвался добровольно?

– Я посылал за ним. Расспросил мисс Дункан о возможной причине, по которой дядя мог звонить ей с просьбой о встрече. Таких причин не оказалось. Ей невдомек, как эта просьба может быть связана с хинином в банках. Ее лучшая догадка навскидку – встреча могла иметь отношение к Филу, ее двоюродному брату. Тингли частенько ссорился со своим приемным сыном, и мисс Дункан всякий раз принимала сторону Фила. Ей кажется, что у Тингли могло сложиться безосновательное впечатление, будто она обладает каким-то влиянием на кузена. Однажды Артур Тингли уже снизошел до того, чтобы просить ее воспользоваться своим влиянием и сделать из этого оболтуса достойного человека. Услышав об этом, я связался с Филом и попросил заглянуть ко мне на досуге.

– Что ж, давайте посмотрим на него. Разрешишь мне начать разговор? Прощупать почву, так сказать?

– Ни в чем себе не отказывай.

Коллинз позвонил мисс Лараби, и через минуту в его кабинет вошел Филип Тингли. Высокий, нескладный и тощий, молодой человек был одет так, словно его выдернули из очереди за бесплатным супом. Всякий, кто увидел бы Фила впервые, мог списать его впалые щеки и опущенные уголки губ на шок и напряжение недавней утраты. Фил сдержанно приветствовал Эми, обвел Коллинза и Фокса пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз и после короткого представления позволил обоим пожать свои вялые, костлявые пальцы. После чего опустился на стул, недавно освобожденный Леонардом Клиффом.

Эми нервно подала голос, словно испытывая необходимость хоть чем-то прервать затянувшуюся паузу:

– Просто кошмар какой-то… Да, Фил?

– Не особо, – мотнул головой последний из Тингли, который на самом деле не был Тингли. – Смерть человека, совершенно бесполезного в экономическом смысле, пусть даже столь отвратительная, заслуживает сожаления лишь в крайне ограниченном смысле. Будь он моим настоящим отцом, возможно, я отнесся бы к ней иначе. А так… не чувствую вообще ничего.

– С чем я вас и поздравляю! – просиял Фокс. – Не многим удается достичь такой философской отстраненности в обсуждении вопросов жизни и смерти. Это же не напускное бахвальство, я верно понял?

– За каким дьяволом я стал бы притворяться?

– Даже не знаю. Хотя согласен, логичнее было бы изобразить смятение и скорбь, что люди часто и делают. Скажите, в отношении судьбы своей кузины вы чувствуете то же равнодушие?

– Какой еще кузины? – недоуменно поморщился Фил. – Ах да… вы сейчас об Эми? Не чувствую. Я редко привязываюсь к другим людям, но она единственная женщина, кому я когда-либо предлагал руку и сердце.