Смерть Идола

Он стоял вдалеке и видел, как судно, привезшее его сюда, вновь отчалило. Улетели с этим судном и Клифф, и Кэтрин. Он не мог поверить в это. На лице, как ручей, пробились слезы, через секунду сменившиеся страхом, перешедшим в ужас, сменившийся на безысходность, последней фазой которой стала ненависть. Он упал на колени и дальше повалился на спину. Его крики извергали всю эту бурю эмоций, смешиваясь в нечто неописуемо прекрасное и мрачное, как Луна, заменившая Солнце. Его взгляд был направлен в небо, полотно которого изуродовало это судно-предатель.

«А-А-А, — он орал что есть мочи, надрывая голос, — почему я доверился тебе. Почему я позволил себе полюбить тебя?! И ты, ублюдок, капитан хренов. Какой ты к черту капитан, предатель?! А я ещё пытался понять тебя. Ненавижу! Я вас всех ненавижу! Умрите на своей драной ракете! Всех вас ненавижу!»

Во всем мире не хватит ярости и ненависти, чтобы передать чувства Девина. Его бросили. Бросили за ненадобностью. Он никому не нужен. Как и всегда. Всегда отстраненный и никому не нужный.

Они улетели навсегда. И забрали с собой последнюю надежду на спасение от реальности. От выжженной страданиями реальности, с которой Девину придется уживаться. И никуда ему теперь не деться от этого. Всё потеряно. Жизнь зашла в тупик, и спасение не было видно. Но каким же болезненным было предательство и чувство одиночества. Его оставили одного в аду. Ангелы покинули грешника и устремились в небеса.

Почему?

Вот так просто за одно мгновение меняется жизнь. Время не повернуть назад.

Девин лежал на земле около часа и пялился в небо. Ещё утром у него всё было нормально — жизнь имела цель, дома его ждала Кэтрин. А сейчас нет ни дома, ни цели. Есть только он сам.

— Ещё есть я! — откуда-то послышался задорный голос.

Девин перевернулся на живот и приподнялся — в округе никого не было. В округе никогда никого нету, но голос-то есть! Откуда этот голос? Почему рядом никого? Почему он один?

Глава 12. Может, я действительно умер?

Никому не нужен. И так всю жизнь. Как ни старайся, ты всегда будешь где-то вне, наедине сам с собой. Что бы не случилось в твоей жизни, ты всегда будешь один. Смирись с этим и двигайся дальше. Дальше будет легче. Верь мне.

Там, где раньше стояла ракета, осталась только выжженная после взлёта земля. И блестящий кусок металла неподалеку. В бликах Девин узнал Клависа и побежал к роботу. Хотя бы кто-то. Хотя бы не один в проклятом мире.

Он подбежал к лежащему вверх ногами роботу, и перевернул его горячий от дневного света корпус. Неспешно он поднёс свою трясущуюся руку к считывателю отпечатков и приложил к нему палец. Как раньше. Но как раньше уже не будет. Клавис не запустился. Девин попробовал ещё раз, но результат был тот же. Он начал повторять это движение снова и снова, и каждый раз ничего не происходило. Левой рукой он бил по металлическому корпусу, продолжая истерично прижимать палец, с каждым разом ударяя всё сильнее. Клавис не отвечал.

Девин вдарил последний раз и от злости опрокинул робота на землю, куда сам же после этого сел. Он начал судорожно хлопать по своей одежде в поисках рации, потому что вспомнил, что Фонс отправил ему маршрут к их новой базе. Огорчению Девину не было предела… Батарея была разряжена из-за того, что он пользовался рацией слишком долго, пока лежал в палате.

Ну вот, очередная неудача. Путь к спасению оказался уничтожен. Остается только надеяться на память Девина. Он присел на корточки и начал вырисовывать на земле всё, что мог вспомнить. Он осмотрелся. Нанес на импровизированную карту лес, город и поля поблизости. Нарисовал приблизительный путь к морю. И долго смотрел. Всё же ему пришлось вставать и двигаться дальше. В карманах было совсем пусто, ни еды, ни воды у него с собой не было. С каждой секундой жизнь становилась только хуже. Но сидя здесь без дела, ситуацию не исправить. И Девин это понимал. Хоть его состояние и было похоже на сбитого умирающего оленя, который только-только начал полноценную жизнь, он почему-то не сдался. Почему-то в нем осталась еле заметная искра, которая хотела большего.

Может, он действительно умер? И родился заново из горя и слез. Превозмогая слабость и душевные муки, он встал. Ему было ужасно больно и тоскливо, но он отвернулся от того места, где раньше стояла ракета, и ступил в неизвестность, на путь к морю.

Трое суток… трое суток он безнадежно бродил по лесам, то наматывая круги, то снова выходя на нужный путь. Каждую ночь он засыпал со страхом. За те жалкие часы, что он спал, он постоянно просыпался от каждого шороха неподалеку. Второй день выдался необычайно дождливым. Он промок и замерз. Еды не было. Он терял силы. Но не терял надежду.

В полдень третьего дня он пробирался через густые заросли и молился о том, чтобы его не покусали насекомые. Кто знает, что может водиться в этих кустах.