Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

Остаток дня она провела в поисках стенографистов, которые взялись бы за срочную работу, потом ездила к Вавилову за деньгами, потом отвозила деньги и материалы специалисту, который жил у самой Кольцевой автодороги на юго-западе Москвы, то есть в противоположном от ее дома конце города. Дома она оказалась поздно вечером, быстро поужинала, забрасывая в себя все, что попадалось под руку, и удивляясь, что никак не может насытиться, и выложила на стол два пластиковых файла: в одном был последний вариант пьесы, в другом – распечатанные Сташисом заметки по поводу «Гамлета».

Чистяков в комнате работал на компьютере. Выйдя на кухню, чтобы налить себе чаю, и увидев жену с бумагами в руках, он сразу забеспокоился.

– Будешь говорить, что тебе комп нужен? – ринулся он в нападение. – И не мечтай, не пущу, мне срочно надо…

– Леш, я сегодня не писатель и не искатель, – успокоила она его, – я сегодня читатель. И потом, у меня же есть ноутбук, ты забыл?

– Это ты забыла, подруга, что он у тебя два дня назад полетел, и я отвез его к себе в институт, чтобы ребята посмотрели и починили.

Вот черт! Она и в самом деле об этом совершенно забыла. Просто из головы вылетело.

– Ну, они посмотрели? Что сказали? – с надеждой спросила Настя. – Когда починят?

– Обещали сегодня, так что завтра или послезавтра я его тебе привезу. А сегодня – уж извини. Ты наелась? А то я еще оладьи из кабачков в кулинарии взял, вкусные. Хочешь?

– Уже захотела, – грустно призналась она. – Нашла их в холодильнике, захотела и съела.

– А курица? Я же специально курицу пожарил, – расстроился Чистяков. – Она хороша, пока горячая, а завтра уже совсем не то будет.

– Не плачь, курицу я тоже съела. Извини.

– Всю? – не поверил Алексей.

– Сколько ты мне оставил, столько и съела, – огрызнулась Настя. – Я целый день голодная ходила. И вообще, ты должен радоваться, что у меня хороший аппетит.

– Ну, ты даешь! – только и сказал он, налил большую пузатую чашку чаю и ушел в комнату работать.

Начать Настя решила с заметок о «Гамлете», потому что в тексте пьесы ответов на вопросы о двух тяжких преступлениях нет и быть не могло. А вот в заметках – кто знает… Быть может, промелькнет какая-то аналогия с тем, что происходит сегодня в театре «Новая Москва».

Но заметки о трагедии ее разочаровали. Артем Лесогоров явно не читал ни Белинского, ни Аникста, ни Лукова, ни других шекспироведов, и его мысли оказались бледными и неглубокими. Ну что это такое, в самом деле? «Гамлет до такой степени поглощен идеей мести, что жертвует даже Офелией, доводя ее своим внезапным равнодушием до помешательства. И только в момент похорон Офелии он понимает, что натворил, и дает волю чувствам, затеяв драку с ее братом». Так мог бы написать школьник старших классов, но уж никак не человек с высшим образованием, профессионально занимающийся журналистикой. И, разумеется, никаких аналогий Настя не нашла. Зря только время потратила.

Ладно, почитаем пьесу. Что ж, завлита Малащенко можно понять, подумала Настя, перевернув последнюю страницу, такое и в самом деле вряд ли имеет смысл рекомендовать к постановке. А ведь это последний вариант, многократно исправленный и улучшенный. Что же было в самом начале-то? Наверное, полный караул. И сама детективная история, рассказанная в пьесе, безжизненная, какая-то мертвая, словно искусственно придуманная для некоей невидимой цели. Если бы видеть эту цель, то история, наверное, выглядела бы оправданной, а так… Впрочем, чему удивляться, цель-то очевидна: заработать славу, известность, или, как вариант, любыми способами проникнуть в театр, а для этого нужно что-то эдакое придумать. Вот Лесогоров и придумал.

Ей все не давала покоя мысль о явной лжи Артема, когда он объяснял ей, почему выбрал для постановки своей пьесы «Новую Москву». Что-то тянуло его именно в этот «храм искусства», и никакой другой театр ему не был нужен. Но что же? Что?

И снова все обернулось совсем не так, как хотелось Ворону. Стоило ему закончить рассказ о записках Лесогорова по поводу «Гамлета», как общий разговор немедленно свернул в сторону Шекспира. Камень и Змей как существа высокообразованные перебрасывались цитатами, ссылаясь то на язык оригинала, то на различные переводы и щеголяя знаниями, почерпнутыми из специальных книг и статей. Кот, однако, слушал их, презрительно прищурившись, и Ворону даже показалось, что у этого оборвыша есть собственная точка зрения, никоим образом с официальной не совпадающая. С одной стороны, конечно, интересно послушать, может, этот проходимец Змею нос утрет. Но с другой стороны, он ведь выступать будет, а этого допустить никак нельзя.

Но допустить все-таки пришлось, потому что Змей и Камень, устав бомбардировать друг друга высокой критикой, обратились к Коту.

– А вы что скажете, тезка? Вас ведь, наверное, не случайно Гамлетом назвали, у вашего папеньки должно было быть свое отношение к этой бессмертной трагедии и ее главному персонажу принцу Гамлету.