Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

За пять минут до открытия Антон Сташис уже стоял у дверей магазина «Восточный фонарь». Кто-то уже был внутри, ходил по помещению, а за две минуты до 8.30 мимо Антона промчалась и ворвалась в дверь смуглая черноволосая девушка восточного типа, совсем молоденькая. Наверное, продавщица. Ровно в половине девятого Антон толкнул дверь, но она оказалась заперта изнутри. Он постучал, через некоторое время ему открыл мужчина, национальность которого Антону определить «на глазок» не удалось, не то пакистанец, не то и в самом деле индус. Говорил мужчина довольно грамотно, но с очень сильным акцентом, таким сильным, что некоторые слова распознавать не удавалось.

– Объявление? – удивился он. – Какое?

– Насчет кожгалантереи и аксессуаров из Индии, – пояснил Антон.

– Ах, вот какое! – Мужчина улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, которые на фоне коричневого лица казались еще белее. – Мы написали, а через два дня пришла старая женщина и очень кричала. Мы сняли.

– А что она кричала? – полюбопытствовал Сташис.

– Трудно говорить… – замялся мужчина.

Тут из подсобки выскочила та самая черноволосая девушка, которая, судя по всему, оказалась хоть и с Востока, но с бывшего советского, а не с полуострова Индостан. Во всяком случае, речь «старой женщины» она поняла отлично и дословно пересказала, причем без всякого акцента.

– Она орала, что всю Москву заполонили черные, которые порядков не соблюдают и язык коверкают, – сообщила продавщица. – Требовала, чтобы мы переписали объявление без ошибок. Обзывалась по-всякому.

– Ну, и как, переписали?

– Да ну, – махнула рукой девушка, – мы его просто сняли. Потом закажем, чтобы красиво сделали, по-настоящему. Мы только недавно открылись, поэтому у нас много еще временного, просто не успели пока.

– А объявление это не сохранилось? – на всякий случай спросил Антон. – Вы его выбросили?

– Где-то валяется, – девушка оглянулась. – Кажется, я его в пустую коробку засунула, сейчас в подсобке посмотрю.

Она скрылась за расписанной драконами занавеской и через минуту вернулась со сложенным пополам листком, на котором красовалось то самое чудесное объявление про «окссысуары».

– Можете припомнить точно, когда вы его повесили и когда сняли?

Девушка и мужчина переглянулись.

– Точно? – переспросил мужчина. – Я помню, что снимали в понедельник. Только открылись – и сразу эта старая женщина. Кричала сильно. Я подумал, что неделя будет плохая, если так плохо начинается.

– Почему вы помните, что был именно понедельник?

Вопрос оказался сформулирован слишком сложно для иностранца.

– Я помню, – последовал краткий ответ.

– Да точно, точно, в понедельник, – вмешалась восточная красавица. – Он еще сокрушался, что неделя плохо начинается, со скандала, у них там примета такая есть. Он каждый понедельник из меня душу вынимает.

– А в какой именно понедельник?

– На праздники. Бывшие ноябрьские.

– Значит, восьмого ноября?

– Ну да.

– А когда повесили?

– Дня за два до этого. Я же говорю, недолго оно провисело, объявление-то.

– Мне нужно поточнее, – попросил Антон.

Девушка задумалась и вдруг просияла:

– Я вспомнила! Когда мы объявление вешали, мы еще не были уверены, работать нам в выходные или нет. Я говорила, что покупателей в этой дыре все равно не будет, так что можно в воскресенье не работать, а он, – она кивком указала на хозяина, – говорил, что у них на родине трудолюбие – главное достоинство, как мы начнем свое дело вести, так оно и пойдет, и что лениться нельзя, и ни в коем случае нельзя думать, что покупателей не будет, наоборот, надо верить, что их будет много. Какая-то у них такая философия. В общем, чуть не поссорились. А я на завтра уже со своим парнем договорилась…

– А при чем тут парень? – не понял оперативник.

– Ну как же, я же говорю, что следующим днем было воскресенье, и я была уверена, что мы работать не будем. Значит, объявление вешали в субботу.

Уже выходя из магазина, Антон все-таки не удержался и спросил:

– Скажите, а кто писал объявление?

Девушка потупилась:

– Я. И что?

– Ничего, – улыбнулся он. – Спасибо за помощь. До свидания.

Антон сел в машину и позвонил Каменской.

– У меня есть идея, – сказала Настя, – но одна я не смогу ее воплотить. Мне нужны вы и Зарубин. Давайте встретимся с вами прямо сейчас, а Сергею Кузьмичу я сама позвоню.

Настя с трудом нашла место для парковки возле дома, где жили Вероника и Никита Колодные. Она приехала сюда сразу же после разговора с Антоном, позвонила по домашнему телефону Веронике, убедилась, что та никуда не ушла, сказала, что ошиблась номером, и повесила трубку. Хорошо, если Вероника никуда не соберется, пока не подъедет Антон. В принципе Настя могла бы и сама поговорить с женой Никиты, но ей хотелось, чтобы рядом был Сташис со своим изучающим взглядом. Теперь, после стольких дней тесного общения с актерами, Настя Каменская стала сомневаться в собственных способностях распознавать человеческие эмоции, ей все время казалось, что собеседник играет, притворяется, обманывает. Актерствует. Даже если он вовсе не артист.