Смерть композитора. Хроника подлинного расследования

Следователь указал на разночтения в описаниях странгуляционной полосы, данных по результатам осмотра на месте обнаружения трупа и в морге: «При осмотре трупа Ивасюка В. М. на месте происшествия 18.05.79 г Вы указали, что странгуляционная борозда прерывается на участке 1,5 см. При вскрытии трупа Ивасюка В. М. в морге 19.05.79 г записано, что странгуляционная борозда циркулярная. Чем объяснить противоречивость записей?»

Эксперт дал следующий ответ: «При осмотре трупа Ивасюка на месте происшествия, я принял более светлый участок кожи шеи справа сзади по ходу странгуляционной борозды за участок прерывания борозды. При экспертизе трупа в морге, борозда на всём протяжении была однородна и оценена как циркулярная. Этот вывод является правильным.»

В общем, интрига получила довольно простое объяснение, самое простое из всех возможных! В том, что после осмотра в морге, в условиях лучшей освещенности, судмедэксперт изменил первоначальное мнение, нет ничего необычного и даже странного. Осмотр на месте происшествия по самой своей сути является предварительным и носит сугубо ориентирующий характер, его цель заключается в том, чтобы дать первую значимую для следствия информацию, опираясь на которую, можно было бы сформулировать первые конкретные поручения оперативным работникам и тем самым запустить механизм расследования преступления по горячим следам. По такой примерно схеме: у нас труп с огнестрельными ранениями, значит надо искать свидетелей, слышавших выстрелы… труп со следами автотранспортной травмы, значит, нужно искать свидетелей, видевших автомобиль, проезжавший по это дороге в таком-то интервале времени. Именно в этом и кроется смысл осмотра трупа на месте обнаружения — выдача первой ориентирующей информации для организации поиска свидетелей по горячим следам. Первоначальные суждения судмедэксперта могут уточняться и изменяться в ходе последующей работы с трупом — это нормально

. В этом вообще нет никакой интриги, понимаете?

В данном случае (т. е. изменении оценки характера странгуляционной борозды) интересен другой нюанс. Как отмечалось в своём месте, циркулярная странгуляционная борозда (замкнутая) характерна для случаев удушения гарротой (т. е. при затягивании петли внешней силой), а незамкнутая обычно наблюдается при затягивании петли силой собственного веса повешенного. Другими словами, незамкнутый след характерен именно для случаев самоповешения. Итак, что же получается в данном случае? Сначала Нартиков посчитал странгуляционный след незамкнутым, т. е. характерным для случая самоповешения, а потом изменил своё суждение и описал его как циркулярный (замкнутый), т. е. такой, какой часто встречается при принудительном затягивании петли на шее.

Подобное изменение вывода однозначно свидетельствует об объективности эксперта, ведь если бы он хотел подогнать результат экспертизы под «заранее назначенный» вывод о суициде, то ему вовсе незачем было отказываться от первоначального утверждения. Ибо оно и так прекрасно соответствовало предположению о самоубийстве. Как раз-таки измененное мнение до некоторой степени ему противоречило, хотя, разумеется, и не отметало напрочь. Циркулярный странгуляционный след также встречается при самоубийствах, другими словами, нельзя сказать, будто существует некая аксиома, согласно которой наличие такого следа однозначно указывает на факт убийства. Нет такой аксиомы. Следует помнить, что любое экспертное заключение всегда носит вероятностный характер, медицина — и уж тем более судебная медицина! — это не арифметика. Тот факт, что Нартиков изменил своё первоначальное мнение, однозначно свидетельствует о полной свободе его суждений. Он не подвергался давлению со стороны властей и не «рисовал» заключение им в угоду, как это пытаются сейчас доказать иные украинские демагоги-разоблачители «зверств КГБ».

Довольно интересен следующий вопрос следователя Пинского. Поясним, что Нартиков в подписанном им акте экспертизы допустил досадную ошибку — ту рану, которая находилась на правой ноге, он описал как находившуюся на левой. Ошибка из серии «где сено, где солома?» Нартиков объяснил допущенный ляп следующим образом: «В данном конкретно случае либо я ошибся при диктовке протокола, либо ошиблась машинистка при печатании. Я же при чтении протокола и заключения на это не обратил внимания, т. к. фотографий тогда у меня не было.»