Смерть Ленро Авельца

Я сел на небольшой, оцепленной специально для нас площадке. Вокруг военные, нас сразу взяли на мушку. Авельц вылез. Его встречал человек в светлом костюме. Высокий блондин, лицо знакомое. Потом я узнал, что это был Энсон Карт. Ленро с ним поздоровался. Они стали разговаривать. Я сидел как на иголках. Одно неверное движение – взорвут и меня, и вертолёт. И вот я сижу, пять минут, десять минут, а эти двое разговаривают. Они отошли от вертолёта, но я всё равно их вижу.

Вскоре к ним присоединяется третий. Он в чёрном комбинезоне, лицо закрыто капюшоном. Он выходит из толпы, без охраны. Общается с Картом и с Авельцем. Прощается с Картом, Авельц показывает на вертолёт. Они возвращаются ко мне. Авельц машет рукой, я завожу моторы. Человек в чёрном комбинезоне забирается в кабину. Садится сзади, там сиденья совсем узкие, пространства для ног нет. Авельц тем не менее садится рядом с ним. Хлопает меня по плечу. Я закрываю кабину, взлетаю. Энсон Карт стоит и смотрит на нас. Волна чуть не срывает с него костюм. Он кланяется и улыбается нам.

Я поднимаюсь. Авельц и пассажир – оба молчат. Я улетаю из Шанхая. Улетаю медленно, очень боюсь, что меня собьют на выходе. На город надвигается тайфун. В прямом смысле. Чёрный вал туч приближается. Сверкают молнии, усиливается ветер. Я лечу прямо в шторм. Ветер корректирует меня. Вертолёт выдерживает. Смерть в буре не грозит.

Когда Шанхай позади и истребители снимаются с хвоста, я успокаиваюсь. Полёт нормальный. Я не могу сдержаться. Я всё-таки оглядываюсь. Любопытство не моя отличительная черта, но до смерти любопытно. Я кое-что подозреваю. Я вижу, как сидит Авельц, отвернувшись от пассажира. Он дремлет. Я смотрю на пассажира – тот смотрит в небо. Его профиль мне знаком. Он щурит глаза – он плохо видит. В руке он перебирает что-то. Я вижу – это очки. Не электронные, простые. Очки в круглой оправе. Надтреснутые. Надтреснутые очки в круглой оправе. Понимаете, да?

Мои руки трясутся. Я гашу этот порыв, разворачиваюсь к штурвалу. Восстанавливаю дыхание. Мой пассажир – преподобный Джонс! Как, что, зачем? Я знаю, что это он. Ленро Авельц полетел и вывез из Шанхая преподобного Джонса за час до начала бомбардировки. Вот, что я хочу сказать. Вот, что я видел. На моём вертолёте Джонс покинул Шанхай. Он не погиб там. Он улетел. Погиб двойник. Погиб Карт. Но настоящий Джонс – вот он. Я вывез его. Я спас Джонса.

Подлетаем к флоту. Нас встречают истребители Армии Земли. А у нас заклинило радио. Я буквально кричу, а они уже заходят для удара. У Авельца нет с собой коммуникатора. Джонс сидит сзади, молчит. Истребители требуют назвать себя, мы не можем ответить. Я думаю прощаться с жизнью. Давлю в себе желание спросить Джонса и Авельца. Например, что вообще происходит. Давлю в себе желание узнать правду перед смертью. Пробую связаться с истребителями снова – коммуникатор вдруг заработал. Спасение. Ещё поживём. Правильно, что не раскрыл рот.

Летим дальше. Впереди – флот. Мы называем себя, те не отвечают. Я вижу – стволы ПВО поднимаются. Дважды называем себя. Стволы опускаются. Джонс молчит, Авельц молчит. Я приземляюсь на мокрую палубу. Идёт ливень, но не сильный, не сравнимый с тем, что в Шанхае. Нас встречают люди в серой форме, это не ВМФ, не ВВС и не спецназ. Это ОКО. Я сажаю вертолёт – Авельц открывает кабину, выходит, перебрасывается парой слов с людьми из ОКО. Машет рукой. Из вертолёта выходит Джонс. Его уводят, Авельц уходит с ними. Никто вокруг ничего не замечает. Все знают, что сейчас полетят бомбить Шанхай. Все думают, что полетят бомбить Джонса. Суматоха. Никто не знает, что Джонс – здесь, на корабле.

Я выхожу из вертолёта. Меня колотит. Я сажусь на палубу, очень холодная. Я ложусь на неё. Меня поднимают. Мне говорят – ни слова. Говорят – спать, забыть как сон. Спать немедленно, потом – на позицию, в свою машину. Война началась. Летим бомбить Шанхай.

Я подчиняюсь приказу. Я не задаю вопросов. Я делаю вид, что ничего не понял. Я сплю, потом возвращаюсь на свой авианосец, сажусь в свою машину. Лечу обратно в Шанхай, сбиваю их истребители. Город сжигают – день за днём я над ними, вижу, как его уничтожают. Особому комитету было бы удобно, если бы я там погиб. Но я опытный пилот. Поэтому меня и выбрали. Я не погибаю в небе над Шанхаем. Погибают два миллиона внизу, а я – выживаю и возвращаюсь на базу. День за днём, двенадцать дней подряд.

На седьмой день приходит новость – Джонс мёртв. Погиб на мосту через Хуанпу. Вышел туда на седьмой день. Стоял, пока его не разбомбили. В Сети фотографии. Война, считай, окончена. Все счастливы, все поверили. Все радуются, и я тоже. Делаю вид.

Из Джонса сделали монстра. Его обвинили во всём. Его называют «новым Мао». Забыли, как дружно им восхищались. Снимали о нём кино. Всё забыли. Джонс – чудовище, Шанхай погиб из-за Джонса, Организация сделала то, что должна была сделать. Джонс – Гитлер, да.