Смерть на кончике хвоста

— Ну да, — хихикнул Воронов. — Судя по фешенебельной обстановке, у «Красного треугольника» безразмерный фонд заработной платы. А ваша пенсионерка любит потрясать в ночных клубах соболями. Не держите меня за дурака. Так что произошло с хозяйкой? Она убита?

— С чего вы взяли?

— Мне показалось… Если уж дом наполнен такими серьезными людьми…

— Кстати, у вас есть собака?

— У меня аллергия на собак.

Воронов мигнул обоими глазами и бочком отошел от Лели.

Странный парень. И как легко ориентируется в пространстве квартиры, маячит за спинами сотрудников, исподтишка заглядывает в каждую щель. Да еще пялится на Регину. Если бы такое чмо увидела Симочка, она бы сразу отреклась от него в пользу красавчика Артюра Рембо в исполнении красавчика Леонардо Ди-Каприо.

— Леонид, иди-ка сюда! — позвал Лелю один из оперативников, возившихся с компьютером. — Любопытная вещица… Хозяйка-то была веселушка, не иначе.

То, что увидел Леля на экране монитора, заставило его поморщиться: картина Верещагина «Апофеоз войны», вынесенная на экран монитора, плохо вязалась с окружающей игривой обстановкой, и от нее за версту несло дурновкусием.

— Здесь еще и Интернет… — почти синхронно сказали оперативники.

— Вот только не вздумайте лезть на порносайты! За чужой счет, — прикрикнул Леля и густо покраснел: не хватало еще, чтобы Регина заподозрила его в доскональном знании географии Сети. В порносайт Леля влезал лишь однажды, и это произвело на него тягостное впечатление.

— У нее был почтовый ящик.

— Очень хорошо. Потрясете провайдера, пусть взломает. И скачайте всю информацию с компьютера.

А пока оперативники вызывали из управления специалиста с устрашающей вещицей «росket hard driveе», Леля поимел неприятный разговор с экспертом Курбским.

— Черт знает что, — стенал эксперт, отведя Лелю в дальний угол, к колонкам музыкального центра. — Ни единого приличного отпечатка.

— То есть?

— Как будто здесь взвод уборщиц поработал. Все поверхности стерильны.

— Думаю, что Литвинова хорошо подготовилась к отъезду в Мурманск. Прежде чем сказать квартире последнее «прости».

Краем глаза Леля заметил Воронова, отиравшегося в подозрительной близости к ним.

— Я же просил вас…

— Владимир Владимирович… — кротко подсказал Воронов.

— Я же просил вас, Владимир Владимирович! Не стоит болтаться по дому и мешать проводить следственные мероприятия!

— Ну что вы, я ведь все понимаю.

Ни черта ты не понимаешь, хватаешься за обрывки фраз, обрывки вещей, обрывки фотографий, роешься, как шакал, в помойке человеческих страстей. Стрелять таких писателей надо!

— Кстати, Владимир Владимирович, раз такой счастливый случай… — Тут Леля осекся ввиду невольной циничности фразы, но, помолчав, продолжил:

— Свел нас на одной территории, может быть, вы оставите автограф для моей племянницы? И черкнете ей пару строк? Она будет счастлива.

— С удовольствием. Только я не знаю, на чем. Бумаги у меня с собой нет…

Леля повертел головой и наткнулся на залежи компакт-дисков. Поколебавшись секунду, он решил, что ни один из них не понадобится Дарье. Детская компьютерная игра «Червяки». Надо же, чего только не придумают!

Воронов застенчиво расписался на самом краешке вкладыша и посмотрел на Лелю.

— Вот только с пожеланиями туговато… Сколько ей лет?

— Шестнадцать.

— А как ее зовут?

— Сима.

— Сима — это Серафима или Симона?

— Серафима, — рявкнул Леля и тут же подумал о том, что Сима так же стесняется своего полного имени, как и он — своей фамилии. А Симона — вполне разумная альтернатива.

Воронов снова зацарапал безвольной рукой по вкладышу компакта. И спустя три минуты протянул Леле написанное.

«Дорогой Серафиме от писателя Воронова с наилучшими пожеланиями в учебе, труде и личной жизни. Воронов В.В.»

И как только удержался от приписки «ЛЮБИ МЕНЯ, КАК Я ТЕБЯ», с неприязнью подумал Леля. Впрочем, не стоит разочаровывать девочку. Придется рассказать, что Воронов — высокий импозантный брюнет с густой растительностью на лице и «кольтом» в штанах.

12 февраля

Наталья

Весь день Тума вела себя странно: она почти не выходила из ванной, куда еще прошлым вечером ее водрузили насильно. Она даже не залаяла, когда раздался звонок в дверь. Воронов, вышедший на переговоры со звонившим, вернулся через пять минут. Еще пять минут он вертел в руках ручку, пыхтел и скреб затылок. И наконец решился:

— Вы правы, Наталья. Что-то произошло. И довольно серьезное.

У Натальи похолодели ноги и пошла гусиная кожа по телу. До этих слов все ее страхи по поводу «дипломата» выглядели картонными, опереточными и немного нереальными; Воронов прав, кровь на рубахе под определенным углом зрения можно было принять за кетчуп, в худшем случае — за клюквенный морс. Но мрачный голос Воронова напрочь лишил ее бездумных кинематографических иллюзий.

— А что произошло?

— Вы же знаете, что произошло. Сами показывали мне газеты. Теперь в ее доме обыск. И поздравьте меня. Я — понятой.

— Поздравляю… Вот видите, я оказалась права. А вы мне не верили.